В минувшее воскресенье по графику, установленному священноначалием для московского духовенства, я должен был читать акафист в часовне в честь иконы Божией Матери «Иверская», что на Красной площади. Чтение акафиста в Иверской часовне я воспринимаю как одно из самых удивительных московских чудес. Ведь в мои далекие детские и юношеские годы через то место, где теперь возведена часовня, проходила лишь военная техника на парад. Мог ли я, московский ветреный студент, представить, что через много лет стану священником и буду читать здесь акафист?! Сама мысль о часовне при входе на Красную площадь с Мавзолеем В.И. Ленина могла привести человека в психиатрическую больницу. Уверяю вас, что в советские времена подобная идея звучала бы не менее фантастично, чем полет человека на Марс.

  Но, тем не менее,  в воскресенье 7 февраля 2016 года я прогуливаюсь возле Иверской часовни. До начала чтения акафиста в 16 часов остается еще минут 10.  Денек приятный, слегка морозный, хорошо дышится, и я с удовольствием смотрю по сторонам. Кругом иностранные и наши туристы, лотки с матрешками и  армейскими аксессуарами - ушанками и пилотками с красными звездочками. Самые активные - японцы. Они снуют туда и сюда, беспрерывно щелкая фотоаппаратами. Такое ощущение, что без фотообъектива они вообще не способны смотреть на мир. Невольно вспомнились слова Ильи Ильича Обломова: «...кипеть, гореть, не зная покоя, и все куда-то двигаться... Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастные!».

  Вдруг слышу слева картавый голос: «Батенька! Не хотите ли сфотографироваться на память с вождем мирового пролетариата?».  Обернувшись, увидел человека, загримированного под Ленина. Черное, с красной гвоздикой на лацкане, пальто, из-под которого выглядывают жилетка и галстук. На голове характерная кепка и, конечно, большие клоунские ботинки, надетые на коротенькие ножки. Но, главное, лицо - один в один Владимир Ильич! И глазки слегка прищурены, и рыжая бородка. Видно, что мужичок хорошо освоился в образе вождя пролетарской революции.

  Принимаю игру и отвечаю: «Я, товарищ Ленин, священник, а вы мрачный безбожник. Как же вы можете со мной фотографироваться?». «Ничего, ничего, батенька. Я фотку Инесске Арманд скину и Кларке Цеткин. Вот уж они поглумятся», - парирует «Ленин» с  характерным хихиканьем.

  Я спрашиваю: «Слушайте, Владимир Ильич, а где же Троцкий?». «Ленин» картаво отвечает: «Эту поитическую поститутку ликвидиовал товаищ Сталин. Ледоубчиком его, ледоубчиком, да пьямо по темечку. Да вот он сейчас сам все и аасскажет».

  В этот момент за моей спиной раздается голос с легким грузинским акцентом: «Что я должен рассказать, Владимир Ильич?». «Да вот батюшка спашивает, почему Туоцкого здесь нет», - поясняет «Ленин». Я оборачиваюсь и вижу товарища «Сталина», незаметно возникшего сзади, и тоже очень похожего на оригинал. Шинель с золотыми погонами, сапоги, фуражка, трубка - все на месте.

  «Сталин» произносит: «Ви знаете, дорогой батюшка, Троцкий бил очень плохой человек, сионистский лазутчик, и пришлось его устранить». Из кармана сталинской шинели выглядывает горлышко беленькой.

  Мне уже пора идти в часовню, и я задаю последний вопрос: «Значит Троцкий в вашей компании не предвидится?». «Сталин» отвечает: «Нэт, батюшка, нэ прэдвидится, потому что он настоящий враг народа. Люди его нэ примут! А у нас дохода нэ будет».

  Выхожу из часовни после акафиста и вижу следующую картину: «Ленин» и «Сталин» сладко похрапывают на своих стульчиках. Под стульчиком «Владимира Ильича» стоит опустошенная бутылка беленькой. Я останавливаюсь, товарищ «Ленин» пробуждается. Он смотрит на меня мутными бессмысленными глазами, что-то бурчит и снова погружается в дремоту.

  Подумалось, мог ли я себе представить в молодости, даже в кошмарном сне, что буду разговаривать с ряжеными «Лениным» и «Сталиным» на Красной площади в 2016 году.

  И еще подумалось - как ни ужасен Ленин, но, слава Богу, троцкистскую идею перманентной революции удалось пресечь, иначе России уже не было бы.