Вы печальны будете, 
но печаль ваша в радость будет.

(Евангелие от Иоанна)

Итак славьте Господа на востоке, 
на островах морских.

(пророк Исайя)

  Первые кадры фильма Павла Лунгина «Остров»: по белой морской ряби движется чёрный лодочный силуэт. Видна только нижняя часть чёрного подрясника человека, ступающего по белёсым северным мхам и камням. Слышится тихий голос, произносящий слова Иисусовой молитвы: «Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного»...

  Эта потрясающая увертюра фильма вселяла надежду, что и всё произведение окажется ей под стать. Но возникло и чувство тревоги: сумеют ли создатели фильма удержать планку на ими же установленной высоте? Дальше я смотрел фильм, как говорится, затаив дыхание.

  Снежно-ослепительная свежесть — вот первое ощущение от увиденного и услышанного. Перед зрителем неторопливо разворачивается панорама Русского Севера. Здесь только две краски — белая и чёрная. Снег и уголь — олицетворение антиномического единства мира.

  Эстетически и стилистически фильм перекликается с работами датского киномастера Ларса фон Триера. Но об этом подробнее скажут профессиональные кинокритики. У меня же другая задача — духовно осмыслить феномен «Острова», чудесно возникший в тумане российской кинокультуры последних десятилетий. Я полагаю, что подобное произведение не могло родиться в ельцинскую эпоху. Тогда обществу, подвергшемуся тотальному нашествию радикального либерализма, было не до кино и книг, тогда все просто выживали. «Остров» появился в период стабилизации как духовно-нравственный знак выздоровления русской жизни. В последние годы много спорили о будущем отечественной культуры, о её возможностях и способности сохранить свою православную идентичность. Фильм Павла Лунгина, на мой взгляд, в значительной мере снимает эти вопросы, обнаруживая, что на протяжении последних десятилетий параллельно с очевидной антихристианской эрозией традиционных устоев нашей жизни шёл не столь заметный неглубокому взгляду процесс возврата к нашим духовным истокам, к Православию. 

  Успех «Острова» в российском обществе ошеломляющий. Немногие российские фильмы постсоветского периода могут конкурировать с ним по зрительскому интересу. Разве что картины Алексея Балабанова «Брат», «Брат 2» да телесериал Владимира Бортко «Идиот». Но добавочный интерес к балабановским фильмам был во многом обусловлен их криминальным острым сюжетом, стабильно востребованным массовым зрителем. А в «Идиоте» режиссёру Бортко помогал сам гениальный материал, то есть роман Ф. М. Достоевского. 

  В случае с «Островом» — сплошной эксклюзив: и тема, и сценарий. Не было у нас ещё художественного фильма о православной церковной жизни. Привлечь массового зрителя, особенно молодого, такой темой очень сложно, если вообще возможно. Тем удивительнее невиданная популярность картины среди людей самых разных возрастов и занятий, от монахов Троице-Сергиевой Лавры до завсегдатаев Сандуновских бань. В дни премьеры фильма в Москве кинотеатры были переполнены молодёжью. Мои четыре дочери по возвращении из кинотеатра свидетельствовали, что во время просмотра никто не разговаривал и не шуршал попкорном. По окончании сеанса все ещё некоторое время сидели в своих креслах в полном молчании. А ведь авторы фильма, скорее всего, рассматривали свою работу в формате «кино не для всех». Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. У меня сложилось впечатление, что режиссёр и актёры подошли к материалу со смирением и по-детски доверчиво. И это не могло не сказаться, ибо «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать».

  Белый снег и чёрный подрясник — смысловой и эстетический стержень произведения. Сочетание белого и чёрного типично для России, чуждой итальянскому буйству красок. Недаром же главный герой великого фильма Василия Шукшина «Калина красная», Егор Прокудин, столь трепетно относится к бело-чёрным берёзам, называя их сестричками. Именно берёзка является неизбывной метафорой России. Ослепительная белизна Севера содержит в себе весь цветовой спектр мира. 

  Человек в подряснике, идущий по мхам и камням — старец Анатолий — монах одного из русских северных монастырей. Время действия — 1976 год. В 1942 году в этом же северном крае он по приказу немецкого офицера расстрелял своего товарища и командира Тихона, вместе с которым перевозил уголь на барже. Всю оставшуюся жизнь Анатолий замаливает свой двойной грех предательства и убийства. И это знаменательно. Вспомним, что во всех четырёх Евангелиях грех отречения первоверховного апостола Петра от Иисуса Христа выделяется особо. Потребовались три исцеляющих вопроса воскресшего Господа к Петру: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?», чтобы преодолеть его троекратное отречение, произошедшее после пленения Спасителя, во дворе первосвященника: «Не знаю Человека Сего, о Котором говорите». И только после того, как Симон трижды ответил воскресшему Иисусу: «Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя», он был восстановлен Им в апостольском звании («паси овец Моих») и вновь получил право называться Петром, то есть скалой, олицетворяющей непоколебимость в вере. 

  В жизни, как мы знаем из Священного Писания, случайностей не бывает. Промыслительно, что старца Анатолия играет актёр, носящий имя первоверховного апостола — Пётр Мамонов. Его герой тоже предаёт из малодушия и страха за свою жизнь. Это, конечно, не предательство Иуды, совершённое сознательно, да ещё и за деньги, но всё же, всё же...

  Вот мы видим, как старец Анатолий плывёт по морю на лодке и произносит Иисусову молитву. Покаянное чувство героя передано настолько достоверно, что о фильме забываешь. Актёра нет, есть живой кающийся человек. Да и играет ли Пётр Мамонов? Нет, здесь что-то совсем другое. Это даже не перевоплощение гениального мастера, это сродни преображению. Могу с уверенностью сказать, что мне лично ничего подобного в кино видеть не выпадало и потому сравнивать не с чем. Убеждён, что и сам Мамонов не понимает, как это у него получилось. Повторяю, сыграть такое нельзя, можно только стать таким при содействии Духа Святого, о Котором в Евангелии от Иоанна читаем: «Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит». По большому счёту, после такой роли (а точнее, такого преображения) из кино надо уходить, потому что жить по-прежнему человек уже не имеет права — слишком высока ответственность. Полагаю, что Пётр Мамонов понимает это лучше меня.

  ...Не утихает мука в сердце старца Анатолия. Он обрёл прозорливость, дар исцеления, даже получил власть изгонять нечистую силу, но мира нет в его душе. Грех предательства и убийства делает этого человека глубоко несчастным. Духовно осчастливить и утешить его может только чудо. На него и уповает монах Анатолий, продолжая свой покаянный подвиг со слезами: «омыеши мя, и паче снега убелюся». Он постоянно произносит слова Псалтири, части Ветхого Завета, сочетающей в себе глубочайшее покаяние и неизбывную надежду на пришествие Спасителя.

  «Господи помилуй, Господи прости. Помоги мне Боже на моём пути» — поёт отец Анатолий. Как важно людям, особенно молодым, ищущим опору в жизни, услышать эту бесхитростную песню-молитву. Миллионы православных пели, поют и будут петь её, свидетельствуя о своём детском доверии Богу. Ах, если бы вся Россия в одно мгновение, разом спела эту песню — преобразился бы весь мир! Но нет, не доверяет современный человек Богу, не доверяет и себе, во всем сомневается. Мы переживаем мутную в духовном отношении эпоху, в которой перемешены все цвета и оттенки. В нашу жизнь вошла дурная усложнённость вместо «цветущей сложности». 

  Тем ценнее шедевр Павла Лунгина, позволяющий имеющему глаза увидеть себя и мир в простой и глубокой ясности, понять, что без Солнца Правды — Господа Иисуса Христа — всё теряет смысл. Путь к этому Солнцу лежит через покаяние. Только оно может вывести человека из «тени смертной». Об этом и свидетельствует герой Петра Мамонова: «Я так слаб душою, телом также слаб и страстей греховных я преступный раб»... 

  Старец Анатолий трудится в котельной, отапливающей монастырь. С утра до вечера он возит на тачке уголь с полуразвалившейся баржи, напоминающей ту — из 1942 года. Углю в фильме отведена особая роль. Откроем Энциклопедический словарь. Там написано: «угли ископаемые — твёрдое горючее полезное ископаемое, продукт преобразования высших и низших растений». В библейском контексте уголь как нельзя лучше подходит в качестве метафоры праха земного, из которого Богом был сотворён человек. Если применить к природе историософский подход, то можно сказать, что уголь — это архетип самой земли. В фильме он — живое существо, неразрывно мистически связанное с главным героем.

  В начале картины молодой моряк Анатолий пытается спрятаться в кучу угля от фашистов. Но тщетно. Такое ощущение, что земная персь не желает скрывать его и выталкивает наружу для испытания. Под дулом немецкого автомата он разгребает уголь и выдаёт своего старшего товарища, которого через несколько минут сам же и расстреливает. Промыслительно, что, попав в монастырь, монах Анатолий получает послушание в котельной. Уголь — его грех, его судьба. Старец не только возит это полезное ископаемое, он весь им пропитался, дышит им, слился с ним в буквальном смысле слова. Когда к нему в котельную приходит наместник монастыря игумен Филарет и спрашивает: «А где же ты спишь?», он отвечает: «А вот здесь, на угле». Герой Петра Мамонова смиряется до почти полного неразличения с «продуктом преобразования высших и низших растений» и в реальности осуществляет слова псалмопевца Давида: «Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей». Но парадокс в том, что именно осознав себя червём, монах Анатолий и поднимается в свой полный духовный рост и мы начинаем понимать непреложную христианскую истину: «сила Божия в немощи совершается». Что же это за сила такая? О ней читаем в Евангелии от Иоанна: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга». Не углём топит монастырь отец Анатолий, а самим собой, своей великой любовью, этим самым драгоценным духовным «полезным ископаемым», добытым тяжелейшим покаянным трудом. Пламень от горящего в топке котельной угля становится метафорой главной евангельской заповеди. В таких художественных решениях, на мой взгляд, есть признаки гениальности, особенно когда старец сжигает в топке сапоги настоятеля, символизирующие греховную связанность человека. В игре, точнее, в действе Петра Мамонова обнаруживается святоотеческое церковное понимание последовательности духовного восстановления личности: покаяние — любовь — свобода. Потрясают кадры, когда отец Анатолий выбрасывает в море красное настоятельское одеяло, цвет которого в данном случае олицетворяет страстную зависимость человека, несовместимую со свободой во Христе. 

  Прихожанин нашего храма Алексей Шерман, известный звукооператор, давно и успешно работающий в кино, весьма остроумно противопоставил фильм «Остров», как олицетворение христианской жертвенной любви, американской культовой картине «Однажды в Америке», ярко изображающей антихристианское ветхозаветное желание эгоистического обладания. В данном контексте, заметил он, «Однажды в России» можно было бы назвать шедевр Павла Лунгина. 

  ...И потянулись люди со своими нуждами и болями к этому «куску угля», к этому «червю». Но не возносится старец Анатолий, не видит в себе ничего, кроме грехов и лишь в недоумении вопрошает: «А мои-то добродетели смердят пред Господом. Одного не пойму, за что мне всё это, почему именно через меня Господь наставляет? Вроде за мои грехи удавить меня мало, а меня тут чуть не святым сделали. А какой я святой? Мира нет в душе».

  Вот приезжают на остров мать с больным ребёнком. Мальчик не может ходить без помощи костылей, у него гниёт кость, врачи оказались бессильны. Старец молится, и он получает чудесное исцеление. В общем, пред нами типичный житийный сюжет. Мне казалось, что сыграть такое подлинно, не сбиваясь на пародийность и профанацию, практически невозможно. Но Пётр Мамонов сумел. Он не применяет никаких актёрских приёмов, а просто по-настоящему молится — и это передаётся зрителю. А как он увещевает несчастную женщину не делать аборта, как он произносит слова: «Мальчик будет золотой»! Как светится лицо старца Анатолия в этот момент! Пётр Мамонов безупречно точен в воплощении типического образа православного старца, но в то же время он не копирует никого конкретно. Думаю, что в этом со мной согласятся те церковные люди, которым, как и мне, посчастливилось лично общаться с такими подвижниками благочестия. Да и само название фильма вызывает ассоциацию с островом Залит, где ещё совсем недавно подвизался известный всей России старец, протоиерей Николай Гурьянов.

  Особо следует выделить сюжет с исцелением бесноватой женщины. Здесь в картине достигается высшее напряжение. Как Мамонов решился взяться за такое?! От одной мысли становится страшно. В западных фильмах экзорцизм изображается с помощью всяких страшилок и спецэффектов, как например, в американском фильме «Изгоняющий дьявола», в котором из окон беспрерывно вылетают и падают замертво католические батюшки в маленьких епитрахильках. Но экзальтация, типичная для католицизма, совершенно неприемлема в православии. Павел Лунгин и Пётр Мамонов решают самую сложную задачу в картине поистине гениально. 

  ...Сюжет начинается с того, что старец Анатолий, устремляя взгляд в море, издаёт петушиный крик. В ответ слышится кукареканье молодой женщины, плывущей на лодке со своим отцом на остров. Если в Евангелии петушиный крик свидетельствует об отречении апостола Петра от Иисуса Христа, то здесь, напротив — о скором примирении героя Петра Мамонова с Господом. Далее выясняется, что отца женщины зовут Тихон. 

  Монах Анатолий сразу понимает, что перед ним — тот самый его товарищ с баржи. Теперь он адмирал. Врачи не смогли вылечить его дочь, и он решается на последнее средство, в которое, похоже, сам не очень верит — обратиться к старцу на острове. Вот она, столько лет ожидаемая отцом Анатолием, радость. Тихон по-гречески означает счастье. Сердечная мука старца утихает. И в этой счастливой отрадной тишине раздаётся ангельское пение. Неслучайно, конечно, и то, что полное имя адмирала Тихон Петрович. Оно символизирует прощение греха Петра — Анатолия. 

  Старец увлекает больную женщину за собой, на пустынную каменистую часть острова. Ослепительно-белый снежный покров сливается с белым северным небом. Всё погружено в белое. И сама бесноватая женщина — в белом пальто и белом берете. Черны лишь камни и подрясник отца Анатолия... Вспоминается День Великой Субботы, когда покаянные чёрные одежды Великого Поста сменяются белыми облачениями, знаменующими скорое наступление Пасхальной радости — победы над смертью Воскресшего Господа. И в этой белой тишине мы слышим слова молитвы Честному Кресту, произносимые старцем Анатолием: «Да воскреснет Бог...». Преображается и воскресает для новой жизни дочь Тихона — Анастасия, имя которой по-гречески и означает Воскресение. Невозможно адекватно описать голос, интонацию, выражение лица Петра Мамонова в этот момент. Могу лишь засвидетельствовать, что сделано это потрясающе просто и убедительно. Ни единого лишнего жеста и слова. И действительно ощущаешь, что совершает чудо не человек, а Божия благодать, Дух Святой. Режиссёр Павел Лунгин так и сказал: «главная задача фильма показать, что Бог есть».

  Меня очень тронул эпизод фильма, в котором главный герой выпускает в море кораблик с бумажным белым парусом. Сюжет этот придумал сам Пётр Мамонов, в сценарии его не было. Трудно переоценить значение этого бумажного кораблика. В белом парусе мне видится и пророчество Петра–Анатолия о своей судьбе, и образ нашей православной молитвы и, самое главное, образ Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В богословии это событие именуется термином Парусия, что по-гречески означает Пришествие. Мне неведомо, думал ли Пётр Мамонов о парусе как о поэтической метафоре Парусии, но у меня вдруг написалось стихотворение, которое я хотел бы посвятить исполнителю главной роли. Оно так и называется — «Парусия».

Бумажный кораблик как весточка Богу
По северным волнам скользит...
Бумажный кораблик утишит тревогу
И в белое небо взлетит.

И парус на землю опустится снежный...
И тело сольётся с душой.
И смерти мгновенье — оброк неизбежный
Восполнится Жизнью Живой.

  В конце фильма старец Анатолий выходит из своей кельи в белом саване. Цвета угля и снега парадоксальным образом совпали. Он ложится в гроб и тихо умирает. 

  Я искренне сочувствую неверующим людям, которые видят здесь тупик и безысходность. Для верующего человека в этом сюжете — пролог величайшего чуда Преображения мира, когда смерти уже не будет, а наступит то, о чём читаем в Послании апостола Петра: «Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда».

  В XIX веке Ф. М. Достоевский произнёс свою знаменитую Пушкинскую речь. В ней великий писатель пытался наставить «на путь мира» всё более раскалывающееся русское общество. Он пророчески чувствовал надвигающуюся катастрофу и стремился предотвратить её. Не получилось. И, наверное, не могло получиться. Но мы безмерно признательны Фёдору Михайловичу за его главную идею о всеотзывчивости русского сердца, о нашей всечеловечности. Мы надеялись и верили, что появится произведение, в котором вновь полнокровно прозвучит эта великая мысль. И она прозвучала в фильме «Остров». Нас всех — и левых, и правых, и серединных, русских и нерусских по крови — призывают объединиться во Христе, в Православии. Становится предельно ясно, что не племенная кровь, а Кровь Христова делает нас всех действительно русскими. Может быть эта картина — начало свершения пророчества Достоевского о новом слове, которое ожидает мир от России. На Востоке свет воссияет! «По благоутробному милосердию Бога нашего, которым посетил нас Восток свыше, просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги наши на путь мира» (Лк.1, 78-79). Недаром же главного героя фильма зовут Анатолий, что по-гречески значит Восточный.

  Изумительно подобран весь актёрский состав «Острова». Вдохновенно и искренне играют Виктор Сухоруков и Дмитрий Дюжев. Это, несомненно, их лучшие роли на сегодняшний день. И ещё фильм снимает все вопросы по поводу возможности воцерковления культуры и показывает, что Церковь и культура не противники, а союзники. 

  «Остров» одновременно и Россия, и весь мир. За это потрясающее ощущение духовного простора, в котором, как говорил М. Бахтин, «всё ещё впереди и всегда будет впереди» хочется особенно поблагодарить создателей картины.

Священник Александр Шумский

(впервые опубликовано в газете "Десятина" №1 за 2007 г)