Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
В дни Великого поста верующие люди особенно углублённо размышляют о смерти. Это естественно для любого верующего, потому, что смерть – это важнеший бытийственный факт, важнейший факт жизни. Вот такая антиномия. Смерть есть тайна, которую невозможно постичь до конца. Когда ученики великого китайского философа Конфуция спросили его о том, что такое смерть, он сказал: «Я не знаю, что такое жизнь – как же я могу знать, что такое смерть?». Святитель Игнатий Брянчанинов писал: «Смерть – великое таинство. Она – рождение человека из земной временной жизни в вечность». Главная трагедия человеческой личности – неизбежность смерти. Человек ощущает себя бессмертным и в то же время точно знает, что непременно умрёт. В этой непостижимой антиномии бессмертия и смерти – весь ужас человеческого бытия. Русский философ Николай Бердяев говорил: «Трагична смерть именно бессмертного существа. Смерть безличного ничего трагического в себе не заключает. Умирает только индивидуальность, личность». И человек постоянно, на протяжении всей истории, искал способ преодолеть страх смерти и саму смерть. Преподобный Иустин (Попович) пишет: «Что есть жизнь человеческая на земле, если не постоянная судорожная попытка защищаться от смерти, борьба со смертью и в конце концов поражение от смерти?». Но древние боги не в состоянии были помочь человеку, они загоняли его в ещё больший пессимизм, в ещё большее отчаяние, которые неизбежно приводили его к идее самоубийства, самоуничтожения. Величайшие мыслители Древнего Рима Плиний и Сенека прямо говорили, что кроме самоубийства выхода из этой жизни нет. Исход один, – полагали они, – это смерть. Здесь мне вспоминаются слова великого испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета, который был неверующим, однако высказывал очень глубокие мысли. В частности, он писал, что жизнь человека подобна «закрытой комнате больного», «полной зеркал, которые безнадежно возвращают нам наш собственный профиль» (можно ещё добавить – искажённый страхом).
И когда этот пессимизм, эта нестерпимая внутренняя боль, эти немыслимые страдание и отчаяние поставили человечество на самый край пропасти, появился Тот, Кто спас род человеческий. Это был Господь наш Иисус Христос. Удивительные слова в этой связи находим у великого русского писателя и мыслителя Василия Розанова: «Вот Юпитеру никак не скажешь: “Облегчи!” И когда по человечеству прошла великая тоска: “Облегчи!”, – явился Христос. В “облегчи! избави! спаси!” – в муке человечества есть что-то более важное, черное, глубокое, м.б., и страшное, и зловещее, но, несомненно, и более глубокое, чем во всех радостях». И далее Розанов говорит: «Не в этом ли родник, что мы умираем и болеем: т.е. не потому ли и (не) для того ли, чтобы всем открылся Христос. Чтобы человек не остался без Христа». Через глубокое осознание этой мысли человек начинает иначе относиться к болезням, страданиям и к самой смерти. До Христа болезнь, страдание и смерть представлялись человеку совершенно бессмысленными и только с приходом в мир Спасителя-Богочеловека они обрели величайший спасительный смысл. Именно поэтому гений мировой литературы Фёдор Михайлович Достоевский изрёк свои главные слова: «в страдании – счастье». Какое же может быть счастье в страдании? – спросите вы. Но ведь только через страдание и боль можно прийти ко Христу, и главное – соединиться и совоскреснуть с Ним и обрести вечную жизнь в Царствии Небесном. Здесь Достоевский высказал своими словами известнейшую святоотеческую мысль: «Без скорбей нет спасения». И святитель Лука (Войно-Ясенецкий) произносит поразительные слова: «Я полюбил страдание». Только тот, кто полюбил страдание, способен по-настоящему полюбить своего ближнего. Полюбивший страдание уже не боится смерти, освобождается от этого страха и готов пойти на смерть ради Бога и ближнего.
И в этой связи возникает важнейшая тема: «смерть и свобода». Тот, кто не боится смерти, обретает подлинную свободу. Но невозможно освободиться от страха смерти без Христа, без глубокой веры в Него, без полного доверия Ему. Значит, только во Христе возможно подлинное преодоление страха смерти и самой смерти.
Но как появилась смерть? Ведь Бог создал человека для бессмертной жизни. Вчера и сегодня мы читали паремии из Книги Бытия: «2:15. И взял Господь Бог человека, [которого создал], и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. 2:16. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, 2:17. а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». И после нарушения Адамом и Евой этой заповеди Бог свидетельствует, что человек отныне подвержен смерти.: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».
И здесь возникает ещё одна важнейшая тема: «смерть и своеволие». Адам и Ева проявили непослушание Богу, то есть, поступили своевольно, хотя и по наущению дьявола. Но у них ведь был выбор, и они выбрали своеволие вместо послушания. И каково же последствие этого выбора? – они мгновенно утрачивают подлинную свободу в Боге, потому, что истинная свобода невозможна без послушания. Между послушанием Богу и свободой нет никакого противоречия, более того – лишь в послушании Богу и открывается подлинная свобода, в этом заключена антиномия свободы. Свобода в Боге – это послушная свобода. Впав в своеволие и утратив свободу, Адам лишается дара бессмертия, данного ему Богом. Меняется природа человеческого тела – оно становится тленным. И вот эта испорченная природа передаётся всем потомкам Адама и Евы. Всегда, когда в Книге Бытия читаешь места о грехопадении Адама, сердце сжимается от боли и удивления: как же мог человек променять бессмертную свободу на смертное своеволие? Как он мог променять радость творческого возделывания своей райской бессмертной жизни на мрачный псевдотворческий прогресс, ведущий в пустоту самоуничтожения? Променяв творческую божественную свободу на антитворческое своеволие, человек остался один, и его охватил ужас полного отчаяния. Но именно в этот момент забрезжила надежда, которая позволила римскому мыслителю Сенеке произнести великие слова: «Никто не в состоянии помочь самому себе; ему должен кто-нибудь подать руку, чтобы поднять его». И пришёл Новый Адам. Он подал руку ветхому Адаму и поднял его, вывел из сени смертной и привёл в горний Иерусалим.
И сегодня, в дни Великого поста, особенно глубоко размышляя о смерти, памятуя, что наша земная жизнь очень коротка, мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы вырваться из могильной зажатости дьявольского своеволия на духоносные просторы свободы во Христе, побеждающей смерть. Потрясающий художественный образ этой духоносной свободы во Христе мы находим в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Знаменательно, что роман заканчивается проникновенным разговором Алёши с детьми, состоявшимся сразу после похорон мальчика Илюшечки:
– Карамазов! – крикнул Коля. – Неужели и взаправду религия говорит, что мы все встанем из мертвых и оживём и увидим опять друг друга, и всех, и Илюшечку?
– Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу всё, что было, – полусмеясь, полу в восторге ответил Алеша.
– Ах, как это будет хорошо! — вырвалось у Коли.
И в этой связи невольно приходят на ум слова, которые мы услышим в день Святой Пасхи: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?».
Священник Александр Шумский