Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева.
Апостол Павел 1 Тим. (2, 11-13)

Она приветливо и радостно улыбнулась ему, но, по обыкновению, робко протянула ему свою руку.
Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание».

  В статье «Мужской вопрос» я утверждаю, что в современном мире происходит тотальная половая революция, гораздо более губительная по своим последствиям, чем все якобинско-большевистские эксперименты, вместе взятые. От большевиков можно было, по крайней мере, спрятаться за границей, что многие и сделали. А куда вы денетесь от всепроникающей эмансипации-радиации? Тут вам не поможет ни «берег турецкий», ни свинцовая защита. Разве что укрыться в джунглях Амазонки. Но там и дня не проживёшь, непременно кто-нибудь съест. Мужской мир сегодня подобен бальзаковской шагреневой коже, уменьшающейся в размерах с каждым новым желанием её обладателя.

  Чумой ХХ–ХХI веков следовало бы назвать не СПИД, а тотальную эмансипацию, по отношению к которой страшное заболевание является лишь следствием. Проблема пола в наши дни становится в один ряд с самыми острыми и глобальными социально-экономическими и политическими проблемами. Такого в истории ещё не бывало. Не верите? Тогда пройдитесь по Интернету, поинтересуйтесь, к примеру, как легче всего заполучить так называемый грант от вездесущего фонда Сороса, и вы увидите, что непременным условием успеха является ваше лояльное отношение к сексуальным меньшинствам и женской эмансипации. Включите телевизор и обратите внимание на названия и содержание разных ток-шоу, вроде ежедневного «Что хочет женщина» или «Женский взгляд», пришедших на смену популярной в недавнем прошлом программе «Я сама». Всё более модным, даже почти обязательным, становится сценическое изображение женщины мужчиной и наоборот. Невероятным успехом у городского обывателя пользуется отвратительная Верка Сердючка, роль которой исполняет здоровенный детина. На Новый год нам предложили «свежую» феминистскую киноверсию «Трёх мушкетёров», где все главные роли, кроме Д’Артаньяна, играют женщины. По всем каналам телевидения крутят видеоклип немецкой рок-группы «Рамштайн», в котором переодетый женщиной мужик ведёт на поводках своих троих соплеменников, вставших на четвереньки. Таким примерам несть числа.

  Одна моя знакомая после прочтения статьи «Мужской вопрос» буквально заявила: «Зря ты, отец Александр, наезжаешь на женщин. Ты даже не представляешь, какие силы поднимаешь против себя. На этом пути тебе не преуспеть, лучше прекрати, а то тётки соберутся вместе, вот тогда попляшешь». Причём предостерегает меня не какая-нибудь оголтелая феминистка, а женщина, которую я склонен относить к числу вполне традиционных. Согласитесь, такая сентенция по стилю весьма напоминает предупреждение мафии. 

  Шутки шутками, но на эту статью, помещённую на одном из сайтов Интернета, поступило 163 отзыва (общее количество посещений составило 1677). Все отозвавшиеся — православные представительницы женского пола (они сами указали на своё вероисповедание), кроме одной, дали моей публикации однозначно негативную оценку. Мария Алфёрова: «Автора немножко заклинило на проблеме женского равноправия (этакий антифеминист)»; Дарья Дмитриева: «Для автора, видимо, мачизм (мачо у испаноговорящих народов означает настоящего мужчину. — А. Ш.) превыше христианства» и т. п.

  Меня эти оценки не удивили, поскольку большая часть женщин, в том числе и православных, с которыми мне удалось очно побеседовать по теме статьи, высказывались аналогично. Но и среди представителей сильного пола есть немало приверженцев феминизма. В основном такие пораженцы мужского дела обретаются в сфере шоу-бизнеса. С одним из них, известным эстрадным певцом и композитором (я не буду называть его имени), мы довольно долго беседовали по мужскому вопросу. Его радикализму могла бы позавидовать сама примадонна российского феминизма Мария Арбатова. Судите сами, он провозглашает: «Да, женщина сегодня доминирует почти во всех областях жизни, нам, мужикам, надо это просто принять и не сопротивляться. Ничего плохого я здесь не вижу. Мир развивается, прогрессирует, и это прекрасно. Если бы женщины руководили государствами, то было бы гораздо спокойнее, не было бы войны». 

  Я пытался убедить его, что историческая практика доказывает совершенно обратное, что в те редкие исторические моменты, когда женщина получала реальную политическую власть, агрессивность возрастала. Достаточно вспомнить английского премьера Маргарет Тэтчер с её фолклендской кампанией и госсекретаря США Мадлен Олбрайт, несущую прямую ответственность за уничтожение Сербии. А что уже натворила и ещё натворит рвущаяся к верховной власти Чёрная мамба американской политики, помощница президента США по национальной безопасности, Кондолиза Райс (разговор состоялся буквально накануне её перехода на должность госсекретаря США)! Сегодня в этот список можно смело добавить имя Оранжевой мамбы западноукраинского национализма, натовской прислужницы, Юлии Тимошенко.

  К беседе с нашим артистом мы обязательно вернёмся, а пока приведу ещё несколько наиболее характерных отзывов православных женщин на мою статью. Надежда: «Все подобные темы — этакий мужской плач Ярославны об утерянном превосходстве над женщинами. Вот при царе-батюшке сидели тётки, как мыши под веником, и слова супротив мужчины сказать не смели — боялись, а теперь вах-вах-вах что творитсяѕ Распоясались!»

  Обратите внимание на манеру и тон возражения, которые сами по себе убедительно свидетельствуют, что, да, действительно распоясались и сами этого уже не чувствуют. Непонятно, где она нашла у меня плач об утерянном превосходстве мужчины над женщиной. Не о превосходстве я говорю, а лишь напоминаю таким, как Надежда, о библейской иерархии:

Бог
Мужчина
Женщина

  Надежда восклицает: «Какой такой иерархии? Как в Новом Завете? Кто хочет быть большим — будь слугой. Спаситель пришёл в рабьем зраке Сам послужить, а не для того, чтобы Ему служили, и т. д. Такой иерархии? Тогда — да, я с вами полностью согласна». На мою реплику: «Это бунт», она отвечает: «А вы меня коромыслом или вожжами, вожжами!» В её «иерархии» получается, как ни крути, что Господь должен служить ей. Ну уж если сам Спаситель «выступает» в такой роли, то что говорить про нас, мужчин? В этой связи нельзя не обратить внимание на рост антииерархических настроений в некоторых женских монастырях. Там появились лжестарицы, противопоставляющие себя священноначалию. Вот к ним, похоже, и тянутся многие наши Надежды.

  Надежда отождествляет два понятия — иерархию и насильственное, диктаторское принуждение. Иерархия переводится с греческого как «священная власть», т. е. власть, установленная Богом. Это слово часто неверно употребляют, говоря, например: мафиозная иерархия. Но разве может называться власть в банде священной?! Иерархия ничего общего не имеет с подавлением и принуждением личности. Подавление разрушает как подавляющего, так и подавляемого. Первый развращается самовластием, второй доходит до состояния бессловесного раба. 

  Иерархия восстанавливает личность и возвращает ей утраченное достоинство. Только подчиняясь священной власти, человек начинает осознавать себя как образ и подобие Божие. Мир, Вселенная устроены Творцом иерархически. Иерархия есть такая организация космоса, которая противостоит хаосу. Жизненной альтернативы она не имеет. 

  Это значит, что с её исчезновением неизбежно наступает всеобщая смерть. Современная физика сформулировала теорию тепловой смерти Вселенной. Суть её в том, что Вселенная, образовавшаяся в результате Большого взрыва, постепенно остывает и в конце концов придёт в бескачественное состояние, где всё одинаково, где не будет ничего индивидуально выраженного. Образно говоря — ни холодного, ни горячего, ни солёного, ни сладкого, ни твёрдого, ни жидкого, ни красоты, ни уродства. В Евангелии Господь уподобляет такой мир соли, потерявшей свою силу, т. е. утратившей свойство солёности. О том же читаем у апостола Иоанна Богослова в Апокалипсисе: «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Апок. 3, 15–16). 

  Глобальные процессы, происходящие во Вселенной, не могут не отражаться в человеческом сознании. Но человек не пассивная, страдательная частичка космоса; он, как мы знаем, несёт в себе образ и подобие Божие, он — венец мироздания, обладающий свободой воли, предполагающей и всю полноту ответственности. Человек есть личность, призванная Богом к творческому преображению мира. 

  И в который раз приходится поражаться великому смыслу слов старца Зосимы из романа «Братья Карамазовы»: «Всякий человек за всех и за вся виноват». Не случайно глубочайший исследователь творчества Ф. М. Достоевского Михаил Бахтин в своём труде «К философии поступка» пишет, что любой поступок человека «причастен бесконечному целому. Жизнь может быть осознана только в конкретной ответственности».

  В связи со сказанным нельзя не вспомнить выдающегося мыслителя, отца Павла Флоренского. Он распространяет второй принцип термодинамики — закон энтропии (переход системы в состояние равновесия) на все области мироздания. Энтропии, т. е. хаосу (тепловой смерти), противостоит начало эктропии, т. е. Логос (Божественная иерархия).

  Рассматривая в данном аспекте культуру, отец Павел приходит к выводу, что её главная задача заключается в сознательном противостоянии мировым уравнительным процессам «и в повышении разности потенциалов во всех областях, как условии жизни, в противоположность равенству — смерти».

  Разность потенциалов, дорогая Надежда, и есть, иными словами, та самая иерархия, о которой идёт речь в моей статье. Надеюсь, что вы усвоите эту мысль без помощи коромысла и вожжей.

  Вас, как и многих других представительниц женского пола, почему-то очень задели мои слова о том, что Бог является центром, вокруг которого вращается периферия — мужчина и женщина, т. е. человек, и что мужчина, в свою очередь, представляет собой центр по отношению к женщине. Вас обижает то, что я называю женщину периферией: «Что это за мужчина — центр по отношению к женщине, вокруг которого она, ко всему прочему, ещё и вращаться должна?! Жене глава муж — это мы знаем. И то только тот муж, которому глава — Христос. При прочих условиях схема не работает». Это прямо какой-то вопль — долой мужчину! 

  В своём желании умалить мужской пол, вы, Надежда, доходите до нелепого утверждения: «Отцовского инстинкта у мужчин нет, т. е. зачать, родить, вырастить — у женщин. И только первое у мужчин». Да вы откройте первую главу Евангелия от Матфея и прочитайте родословие Иисуса Христа: «ѕАвраам родил Исаака; Исаак родил Иаковаѕ» и т. д. Родословие в Священном Писании ведётся по мужской линии. Это для вас аргумент или нет? 

  Складывается такое впечатление, что вы сводите отношения мужчины и женщины к одной лишь биологии. Где же ваше православие, т. е. духовное понимание? Что касается отцовского инстинкта у мужчин, то, как отец восьмерых детей, могу засвидетельствовать, что он существует. Итак, «схема», которую Вы отвергаете, есть незыблемое Божие установление. Перечитайте внимательно слова апостола Павла, вынесенные в эпиграф. Вы говорите, что признаёте главой только того мужа, которому глава — Христос. Следовательно, в своей близости к Богу вы не сомневаетесь и считаете себя критерием оценки духовного состояния мужа. Я вспоминаю в этой связи, как много лет назад один монах, человек высокой духовной жизни, сказал мне: «Очень трудно определить, кто какой у Бога». Надо заметить, что такое отношение к мужьям, как у моей интернетовской оппонентки, весьма распространено. 

  Недавно я беседовал с преподавательницами одной из воскресных школ. Они почти слово в слово повторили сказанное Надеждой. Когда я заметил, что погрешительно жене разводиться с мужем, то совсем молоденькая и ещё незамужняя преподавательница церковного пения тут же встрепенулась с репликой: «Смотря какой муж». Конечно, в жизни бывает всякое, и может создаться такое экстраординарное положение, при котором развод становится единственным реальным выходом. Но я имею в виду не исключительные случаи, оговариваемые в Священном Писании, а определённое, заведомо негативное, отношение значительной части наших женщин к мужчинам, не соответствующим, с их точки зрения, понятию «православный, церковный человек».

  Вот типичная история, рассказанная мне полковником спецназа, прошедшим все, какие только возможно, «горячие точки», имеющим многочисленные ранения и государственные награды. Такие люди не врут (человек он крещёный, в Бога верует, но в храм ходит редко): «Не знаю, что делать с бабой. Стала в церковь ходить, так лучше бы не ходила. Я утром просыпаюсь, всё болит, встать сразу не могу, нога не разгибается (ранение в коленную чашечку. — А. Ш.), она за стеной молитвы читает. Помолится, застучит каблучками, дверью хлопнет — и в храм. Я кое-как встану, иду на кухню. Ну хоть бы чайник вскипятила, яичницу поджарила. Нет, оказывается не положено есть, пока служба не закончилась. Кое-как сам позавтракаешь, ляжешь на кровать, закуришь, включишь «телек», мысли грустные приходят. Думаешь, что же это такое, воевал, воевал, весь будто кусок мяса через мясорубку прокрученный. Думал, вот уволюсь из армии, приеду домой, поживу в тепле, уюте, женской ласке. А она, видите ли, воцерковилась, и никаких мне теперь ласк не положено; то посты, то ей к батюшке ехать, то в паломничество, то к сестричкам канты петь и всё такое прочее. Возвращается из храма, вся как напружиненная, глаза горят. И начинается: «Ты чего здесь свой бесовский ящик смотришь, опять бесовским ладаном чадишь» — это она насчёт курева, и тому подобное. И ведь не спросит, как я себя чувствую, чего мне надо. Хотел как-то дочку приласкать, так она не даётся, говорит: «Отстань, папка, от тебя бесовским ладаном пахнет», а ей всего-то пять лет. А моя говорит: «Правильно тебя дочь воспитывает». А то вдруг какого-то странничка привела, ему ночевать негде было. На Соловки он, что ли, ехал, не помню. Три дня у нас кантовался. Она с ним как курица с яйцом носилась, со мной бы так. Он всё про конец света рассказывал и про продукты, что почти ничего есть сейчас нельзя, потому что всё шестёрками помечено. Возьмёт консервную банку и говорит: «Видишь полоски, это штрихкод — знак антихриста». Да ещё про новые паспорта говорил, что их, дескать, брать нельзя, потому что там под фотографией будто бы какой-то порошок и что он, порошок этот, как-то плохо воздействует, и поэтому если уж взял паспорт, то надо фотокарточку бритовкой поддеть, а порошочек высыпать. 

  Я попытался было что-то ему возразить, так она своими глазищами меня чуть не испепелила, молчи, дескать, придурок, не влезай. Я потом, когда паспорт-то новый получил, проверил, что странничек-то наговорил, и оказалось — нет там никакого порошка. Я ей об этом сказал, а она мне: «Молчи, ты ничего не понимаешь». Чувствую, что больше ей не нужен. Иной раз мысль приходит: помру, так она, может, ещё и обрадуется. Что же это у неё за православие такое?»

  Такое «православие» появилось у нас в период перестройки, или так называемых реформ, когда рухнула коммунистическая идеология и людям была открыта дорога к храму. За одиннадцать лет священнослужения мне неоднократно приходилось выслушивать подобное. 

  Помню, позвонила мать моего бывшего ученика (когда-то я преподавал историю в средней школе) и стала жаловаться на своего мужа, что, дескать, книги он не те читает, в храм не ходит, что ему только бы в бане париться, да у телевизора лежать. Посты он не соблюдает, и она больше не может всё это терпеть, ей христианская совесть не позволяет, и поэтому решила подать на развод, иначе муж может плохо повлиять на младшего сына. Поведала также, что была у старцев (назвала имена очень авторитетных монахов), и те якобы благословили её на расторжение брака. 

  Я усомнился в этом и попытался ей объяснить, что она либо превратно поняла их, что, кстати, происходит сплошь и рядом (очень часто люди, особенно женщины, слышат только то, что хотят слышать), либо совсем иначе, чем мне, представила им своё дело. И потом, зачем спрашивать мнение какого-то дьякона, если столь уважаемые духовники уже дали определённый ответ? Но она настаивала, и я задал вопрос, заставший её врасплох: хочет ли она по-прежнему выполнять свои супружеские обязанности. Голос её сразу изменился и из жалобно-пришибленного превратился в твёрдо-уверенный: «Что вы имеете в виду, не понимаю?» «Только то, что сказал», — ответил я. «Видимо, зря я к вам обратилась», — уже с нескрываемым раздражением закончила она и положила трубку. Больше звонки не повторялись. 

  Потом до меня дошла информация, что с мужем она всё-таки развелась. Но самое интересное, что через два года после развода она снова вышла замуж и родила ещё одного ребёнка. Уверяю вас, что любой более или менее опытный приходской батюшка может рассказать не одну подобную историю. В этой связи мне хотелось бы привести стихотворение замечательного поэта и моего друга Сергея Попова, которым он откликнулся на наши беседы о мужском вопросе:

Мы — люди зоны, 
мы знаем правила.
Учить законы 
нас мать заставила.

Отца мы выгнали, 
отца мы выперли,
Что было выпили, 
а слёзы вытерли,

Вот брошу пить, 
пойду искать отца
И землю рыть
до самого конца.

  Предвижу негодующие женские реплики в духе Надежды: «Так значит тётки во всём виноваты, а мужички, видите ли, лишь несчастные жертвы, ангелочки с крылышками, яичницу им, оказывается, не вовремя подали, ха-ха». Я полностью согласен с гипотетической Надеждой. Действительно, во многих случаях, если не в большинстве, вина в разводах лежит на мужьях, которым надоели их стареющие спутницы жизни, и они находят себе более молодых подруг. Иначе, как предательством и низостью, подобное поведение не назовёшь. Но всё это тем не менее не даёт оснований закрывать глаза на тот женский аспект проблемы, который я пытаюсь раскрыть.

  В своей статье я использую термин «мужской мир». Вот как на это реагирует через Интернет православная христианка Яна: «Нет никакого мужского мира, как нет и не будет женского. Каждый мужчина и каждая женщина конкретны и уникальны. Нет никакого общемужского предназначения, так же как нет и никакого общеженского. И вообще рассуждения на тему «кто из нас больше» — это не здорово, очень не здорово. Давайте не забывать, что каждый из нас нечто большее, чем представитель своего пола, давайте будем людьми».

  Да, безусловно, христианин несводим к своему полу. Действительно, в совершенной христианской любви, к которой мы все призваны, происходит преодоление либидо (половое влечение). О такой любви говорит апостол Павел: «Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3, 28). Когда читаешь письма святителя Иоанна Златоустого к его духовной сотаиннице Олимпиаде или переписку святого праведного Иоанна Кронштадтского с игуменьей Таисией, то начинаешь отчасти понимать величие и глубину апостольских слов. 

  Но до этой меры христианской любви нужно ещё дорасти. Уважаемая Яна, я ведь ставлю вопрос пола и иерархии не с позиции самца, желающего господствовать над самкой, что вы мне пытаетесь приписать, говоря «взрослые, поумнев, начинают мыслить о людях как о самцах и самках», а с библейской позиции, выраженной словами апостола Павла: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева». Поймите, что отрицание мужского и женского миров и соответствующего каждому из них предназначения есть ниспровержение установленной Творцом иерархии, ведущее, хотите вы того или нет, к уравнению и смешению полов.

  Но необходимо понять, Яна, что достижение того состояния во Христе, о котором говорит апостол, возможно только через преображение пола, а не через отказ от него, смешение и уничтожение. Согласитесь, что уничтожение и преображение — качественно разные вещи. Во Христе пол преображается, но не исчезает. Или вы хотите сказать, что Иоанн Златоуст и Иоанн Кронштадтский, достигнув святости, утратили свой, данный им Богом, пол? Но тогда в чём же состоит ценность их подвига?

  Естественно, может возникнуть вопрос, а правомерно ли говорить о половой принадлежности Самого Богочеловека Иисуса Христа? Одна моя хорошая знакомая, женщина глубоко верующая, когда я задался этим, казалось бы, простым вопросом, категорически возразила: «О поле Иисуса Христа говорить нельзя, Он был Богом, и подобные рассуждения могут привести к кощунству». 

  Я ответил, что Спаситель не только Бог, но и Человек, разумеется, совершенный. Бог — Слово (Логос) воплотился в реального, исторического человека по имени Иисус. Но любой человек имеет определённый пол, следовательно, Богочеловек тоже им обладал. Что же кощунственного в таком понимании? 

  Если отрицать мужской пол Спасителя, не признавать Его мужчиной, тогда неизбежно придётся принять еретическую точку зрения представителя нового религиозного сознания философа Н. Бердяева, находившегося под сильным влиянием каббалистов-раввинистов, который считал Иисуса Христа андрогином, т. е. муже-девой, или, иначе говоря, бесполым существом. Учитель и кумир Н. Бердяева, немецкий философ Якоб Бёме, живший в ХVI веке, утверждал, что Иисус Христос был девой. Вот где действительно кощунство! Желаю, чтобы эта мысль дошла до Надежды, «богословствующей» на сайте: «Бог соединяет в себе мужское и женское, я где-то читала об этом. И Адам был создан по образу и подобию, т. е. соединял в себе до разделения мужчину и женщину». Как же хочется Надежде, чтобы Бог был женского рода.

  Наличие у Богочеловека конкретного пола убедительно подтверждается также тем, что над Ним был совершён обряд обрезания. Об этом читаем в Евангелии от Луки: «По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, наречённое Ангелом, прежде зачатия Его во чреве» (Лк. 2, 21). Святая Церковь установила в честь этого события великий праздник Обрезания Господня 1(14) января. Будучи совершенным Человеком, т. е. не имеющим греха, Господь обладал преображённым мужским полом. Только при таком понимании всё становится на свои места и исключается возможность для всякого рода спекуляций и кощунственного толкования. И самое главное в контексте темы статьи, что при таком понимании открывается преображенная во Христе ветхозаветная иерархия. 

  Хочу также обратить внимание на очевидную вещь. К Богу мы обращаемся в мужском роде: «Отче наш»; Три Лица Пресвятой Троицы воспринимаем в том же роде: «Отец, Сын, Святой Дух». В чём заключена опасность ложного учения о Софии, распространяемого в начале прошлого века представителями нового религиозного сознания? София, т. е. Премудрость Божия, рассматривалась ими как отдельная Ипостась (личность) женского рода, находящаяся внутри Пресвятой Троицы. Получалась, таким образом, не Троица, а какая-то четверица. 

  Софиологическая ересь уходит своими корнями в ложное учение об андрогине и языческое, по существу, учение Вл. Соловьева о Вечной Жене. Схожую природу имеет извращённо-болезненное отношение к Божией Матери у католиков. Они именуют Её соискупительницей, т. е. делают равной Сыну Божьему. Таким образом, рождается новый языческий культ некоей жены, не имеющей к Пресвятой Богородице никакого отношения. Об этом подробно говорит в своих лекциях профессор богословия А. И. Осипов. 

  Кто-то, вероятно, подумает, что я впадаю в так называемый антропоморфизм, т. е. приписываю Богу человеческие черты и свойства, в данном случае — пол. Конечно, мой уважаемый и внимательный читатель, я хорошо понимаю, что Бог бесконечно превосходит все наши представления о Нём. В этом заключается смысл апофатического (отрицательного) богословия, утверждающего, что любое наше суждение или представление о Боге отрицательно, т. е. не соответствует Его Сущности. Очевидно, что говорить о Боге как о Существе, наделённом конкретным полом, недопустимо, в отличие от Богочеловека Иисуса Христа. 

  Конечно, никакого пола, в нашем человеческом понимании, Бог (Творец) не имеет, Его Сущность непостижима. Но вместе с тем в Божественном Откровении, запечатлённом в Священном Писании, нам заповедано обращаться к Нему в мужском роде. Так угодно Богу. Казалось бы, этот факт оспаривать бессмысленно. Но выясняется, что такое положение дел не устраивает продвинутых женщин. Предлагаю вниманию читателей фрагмент интервью с лидером российских феминисток Марией Арбатовой («Независимая», 15 сент. 2004 г.). 

  Вопрос корреспондента: «Как вы относитесь к феминистским редакциям Библии, где о Боге пишут «Она» или «Он/Она». 

  Арбатова: «Для меня Библия — памятник литературы и культуры. Её уже столько раз переписывали, почему бы не переписать ещё? Кроме того, представление о том, что у Бога есть пол, делает мир одномерным».

  И опять всплывает «голубая» идея андрогина. Ничего принципиально нового богоборцы и еретики уже придумать не могут. А вам, Надежда, как православному человеку, не боязно проявлять солидарность с такой компанией? Арбатова и ей подобные явно недовольны тем, что Бог поступил не либерально, создавая человека. Сотворил бы Он Адама и Еву одновременно из двух независимых друг от друга горсточек земли, тогда всё было бы о’кей и эти противные мужики пикнуть бы не смели про какую-то там иерархию. А с этим ребром столько хлопотѕ 

  Говоря о Русской Православной Церкви, Арбатова уверенно заявляет: «Рано или поздно для женщин будут открыты все духовные институты. Именно так всё происходило в Скандинавии, где 70% приходских священников — женщины». Кстати, Арбатова в этом же интервью утверждает, что к её идеям якобы с пониманием относятся известный православный публицист диакон Андрей Кураев и протоиерей Всеволод Чаплин. «Я уверена, что они будут совершенно по-другому рассматривать вопросы, связанные с развитием Церкви», — говорит она. 

  Зная труды диакона Андрея и будучи лично знакомым с протоиереем Всеволодом, я ответственно заявляю, что примадонна феминизма клевещет на известных священнослужителей, пытаясь ввести в заблуждение и сомнение непосвящённого читателя. Но что касается известного певца и композитора, о котором шла речь в начале статьи, то тут совсем другое дело. Он весьма лояльно высказался по поводу женского священства. Конечно, отчасти такую позицию можно объяснить неосведомленностью артиста в церковном учении, но я полагаю, что главная причина заключается в общей либерализации сознания, присущей в наше время не только неверующим, но, к сожалению, и определённой группе православных. 

  Мне ещё не приходилось слышать от православных женщин открытых сочувственных высказываний о возможности введения у нас женского священства, но то, что такое сочувствие в скрытом виде у некоторых из них присутствует, сомнений не вызывает. Настораживает, например, такой факт. В одном московском православном учебном заведении преподавателям женского пола дозволяется принимать у обучающихся, среди которых есть и священнослужители, экзамены по литургике (всё о богослужении). 

  Непонятно, как женщина, не имеющая права по церковным канонам входить в алтарь, может экзаменовать священников? Конечно, от этого ещё далеко до феминистского требования ввести женское священство, но всё же, всё жеѕ (вспомните о прогнозах Арбатовой). Во всяком случае, соответствующая подготовка общественного сознания внецерковными кругами ведётся весьма активно. Например, в упомянутом мной в начале статьи феминистском фильме «Три мушкетёра» роль кардинала Ришелье исполняет пресловутая Верка Сердючка. Напомню читателю, что кардинал Ришелье был ещё и епископом, возглавляющим Галликанскую (Французскую) церковь. Так вот, в российской киноверсии романа Дюма он именуется «мадам Ришелье!» Меня трудно заподозрить в симпатиях к католицизму, но, честно говоря, это «мадам Ришелье» не может не возмущать, поскольку речь всё-таки идёт о духовном лице.

  В статье «Мужской вопрос» я говорю о том, что в фильме Мэла Гибсона «Страсти Христовы» потрясающе показано мужество Спасителя. Слово «мужество» в данном контексте вызвало негативную реакцию на сайте не только у части православных женщин, но и у некоего о. Александра (кроме буквы «о» перед именем, других опознавательных знаков нет). Он категорически отрицает наличие мужества у Иисуса Христа, которое, по его мнению, почему-то обязательно предполагает презрение к врагам и гордость. А раз Господь смиренно переносил страдания, то о Его мужестве и говорить нечего. «Именно православная, а не западная традиция изображала распятого Христа не столько страдающим (тем более «мужественно»), сколько обнимающим мир», — пишет о. Александр. То есть страдающим женственно?! Непонятно, почему такое качество, как мужество, подвергается у него столь сильным нападкам. В конце концов оно ведь присуще не только представителям мужского пола. 

  Мужество – это тоже Божий дар, и противопоставлять его другим дарам (смирению, кротости) нелепо. Недавно почивший о Господе митрополит Антоний Сурожский в одной из своих бесед рассказал удивительную историю о том, как во время гибели знаменитого «Титаника» некий английский джентльмен, видя, что переполненная женщинами и детьми спасательная лодка, в которой находился и он, вот-вот не выдержит груза и пойдёт на дно, не раздумывая, встал и шагнул за борт. Вот вам и мужество, и смирение. В этой связи не могу не вспомнить, как проявила себя пожилая учительница во время захвата террористами заложников в бесланской школе. Она легла под окнами школьного здания и велела детишкам прыгать на неё, чтобы при приземлении они не получили повреждений. В результате она погибла от множественных ударов. Разве это не пример великого мужества и смирения.

  Говоря о мужестве Спасителя, я хотел бы напомнить евангельский сюжет, где описывается, как Он «вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул» (Мк. 11, 15). Закройте глаза, напрягите воображение, основанное на знании истории, и вы увидите, что столы меновщиков совсем не походили на современные журнальные столики, сделанные из прессованных опилок, а представляли собой мраморные плиты, намертво прикреплённые к каменным тумбам, глубоко вросшим в землю. Такие столики, как говорится, трактором не вытащишь, а Господь вырывал их и опрокидывал.

  Что же касается публики, занимающейся гешефтом в храме, то она в своём большинстве состояла из свирепых восточных торгашей, по сравнению с которыми наши крутые новорусские бандиты просто озорные подростки. И вот таких ребят Иисус Христос вышвыривал вон.

  Вскоре после опубликования в «Десятине» статьи «Мужской вопрос» в редакцию на моё имя пришло письмо постоянной читательницы газеты Любови Голубевой. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить её за обстоятельный и доброжелательный отзыв, несмотря на то, что наши выводы и оценки диаметрально противоположны. Но у меня сложилось впечатление, что Любовь способна воспринимать иную точку зрения.

  Люба, позвольте мне обратиться к вам с братской критикой. Вы пишете: «Настоящая женщина всегда любила сильного, мужественного человека, способного любить, защищать её и детей. И вовсе не нужно ей какого-то главенства, но, если видно непонимание, отсутствие истинной любви и уважения, то невольно хочется что-то изменить. Может быть, современным мужчинам стоит уподобиться герою упомянутого вами Мэла Гибсона в фильме «Чего хочет женщина», который, научившись читать мысли женщин и, следовательно, понимать их, научился и любить».

  Вы совершенно правы, действительно, современный мужчина утрачивает свои лучшие качества, о чём ясно говорится в моей статье. Как представитель мужского пола я обязан взять на себя ответственность за это, т. е. дать мужской ответ («Всякий человек за всех и вся виноват»). Но и вы, будучи православным человеком, должны задуматься о своей, женской, части ответственности, а не просто перекладывать весь груз на мужчину. Получается, по-вашему: вы, мужчины, оплошали и с нас теперь не спрашивайте, сами во всём виноваты, сами и расхлёбывайте. Такая позиция становится типичной. 

  Вы утверждаете, что женщина не ищет главенства. Но ведь это же не так. Посмотрите на женщин-политиков, бизнесвумен, да и на многих наших православных сестричек. Они не просто хотят главенства, а всеми силами рвутся к власти. И происходит это в истории не впервые. О подобном свидетельствовал ещё в VIII в. до Р. Х. пророк Исаия, которого называют ветхозаветным евангелистом: «Притеснители народа моего — дети, и женщины господствуют над ним» (Ис. 3,12). Вы говорите о своём желании что-то изменить. А есть ли у вас ясное представление о том, что и как надо менять? Задайте себе этот вопрос, и вы убедитесь, что на него очень сложно ответить.

  В вашем желании кроется бунтарская, революционная психология (долой главенство мужчины!), хотя вы это, судя по всему, не вполне осознаёте. Не случайно, я полагаю, слово «революция» женского рода. (Помните картину французского художника Делакруа «Свобода ведёт народ», где революция изображена в виде полуобнажённой, возвышающейся над всеми, женщины со знаменем и винтовкой в руках.) Вы советуете мужчинам уподобиться герою фильма «Чего хочет женщина», чтобы научиться понимать и любить её. А сами-то вы считаете нужным понять мужчину и задаться вопросом, «чего хочет он», чтобы полюбить его?

  Или вы полагаете это излишним, потому что вам и так всё ясно? У меня, Люба, складывается такое впечатление, что вы подсознательно уже поставили себя выше мужчины и не считаете необходимым опускаться до его проблем. Но ведь при таком подходе ничего хорошего ждать не приходится, так как он не соответствует диалогическому христианскому миропониманию. Чтобы лучше уяснить, что я имею в виду, рекомендую вам перечитать эпилог, особенно две его последние страницы, романа «Преступление и наказание». При чтении шедевра Достоевского на эту часть внимание почти не обращают. Между тем в ней, говоря языком физики, содержится сверхплотное литературное вещество. То, что потянуло бы ещё на один роман или, по крайней мере, на пару глав, передано на нескольких страницах так, что просто дух захватывает. 

  Я человек не сентиментальный, но, признаюсь, не могу без волнения вспоминать, например, вот это: «Она всегда протягивала ему свою руку робко. Но теперь их руки не разнимались. Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к её ногам. Он плакал и обнимал её колени. В первое мгновение она ужасно испугалась и всё лицо её помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она всё поняла. В глазах её засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для неё уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит её и что настала же наконец эта минута».

  Ничего более сильного о прорыве подлинной любви между мужчиной и женщиной, содержащей в себе всю полноту чувства, мне читать не приходилось. А ведь отношение Сони к Раскольникову принято оценивать как почти бесплотную жертвенность. Я убежден, что Соня Мармеладова — лучший женский образ в мировой литературе. И, конечно, без эпилога роман потерял бы свою самую глубокую краску, свет которой, как в обратной перспективе, озаряет всё произведение.

  Соня – идеал подлинной женственности («по обыкновению робко протянула ему свою руку»), её невозможно представить слушающей курс лекций по догматическому богословию в некоем православном учебном заведении, а потом поучающей батюшек; немыслимо, чтобы она сказала своему мужу, истерзанному войной, что он кадит бесовским ладаном, её не смутило бы слово периферия. Вчитайтесь ещё раз в эпиграфы статьи, и вы поймёте, как тонко она чувствует божественную иерархию, о которой здесь уже столько было сказано. Складывается такое впечатление, что она, в отличие от постоянно рассуждающего Раскольникова, всё время безмолвствует, хотя мы хорошо помним все её слова. Но ведь как по-разному можно говорить! Можно говорить безмолвствуя! Соня не пользуется падением мужчины, не лезет на вышку, с которой тот сорвался, она бережно и робко помогает ему подняться и, поддерживая своими хрупкими руками, как бы умаляется или, употребляя глагол Достоевского, стушёвывается («а она – она ведь и жила только одною его жизнью»). 

  Вот где таится настоящая сила женщины, перед которой не только не стыдно, а хочется преклонить свои мужские колени. Парадокс, казалось бы, состоит в том, что Соня обретает свою подлинную личностную высоту именно в то мгновение, когда она максимально умаляется. Арбатовым этого не понять, а мы, православные, знаем, что Господь возносит смиренных, а «богатящихся», т. е. гордых, отпускает с пустыми руками.

  Но вернёмся к письму. Характерно, что его автору очень нравится фильм американского режиссёра Квентина Тарантино «Убить Билла», разоблачаемый мною как апофеоз феминизма, и вместе с тем она с отвращением говорит о картинах датчанина Ларса фон Триера, которого я считаю выдающимся кинорежиссёром современности, ставящим перед нами важнейшие смысловые вопросы, что, на мой взгляд, роднит его с Достоевским.

  О фильмах Триера Любовь пишет: «Для меня они отвратительны. Я вообще не люблю, когда слишком откровенно показывают насилие, и насилие над женщиной, в частности». А фильм «Убить Билла» она оценивает так: «Он является одним из лучших современных фильмов о любви». Удивительное признание. Люба, если бы вы действительно органически не принимали насилие, вам не стала бы близкой картина, где в разные стороны летят куски человеческого, особенно мужского, мяса и кровь льётся потоками. 

  Разве можно сравнить по обилию насильственных сцен «Убить Билла» с фильмами Триера, в которых количество таких сцен минимально и абсолютно оправдано с точки зрения искусства. Значит, дело не в насилии как таковом, а в том, над кем оно совершается. Люба, да вы же и сами говорите, что не выносите зрелище насилия над женщиной. А вот над сильным полом, как в фильме Тарантино, — пожалуйста. Это вас почему-то не коробит, хотя главная героиня по кличке Чёрная мамба разделывает мужиков, словно образцово-показательный мясник. Где же логика? Если это не феминизм, пусть даже и не вполне осознанный, то что? Извините, но другого вывода из ваших слов я сделать не могу. 

  Кстати, мои православные друзья, муж с женой, признались, что подписываются под каждым словом вашего письма. Не знаю, порадует ли вас такая солидарность, но меня она огорчает, так как в ней явно просматривается вполне определённое умонастроение не одного человека, а немалой группы людей.

  Ещё на одном абзаце письма заострю внимание читателя, поскольку сказанное в нём касается истории Церкви: «В истории христианства мы знаем святых жён, не уступающих в подвигах мужчинам, а иногда даже превосходящих их. Пример: жены-мироносицы, не предавшие Христа, Мария Египетская и многие другие».

  Здесь обнаруживается желание автора показать, что и в христианских подвигах женщина превосходит мужчину, который в лучшем случае только равен ей. Следует особенно выделить слова «жены-мироносицы, не предавшие Христа». Очевидно, что Любовь имеет в виду те события евангельской истории, когда будущие апостолы в смятении разбегаются и прячутся после пленения и распятия своего Учителя. 

  Женщины, окружающие Спасителя, прежде всего жены-мироносицы, вели себя иначе и первыми пришли ко гробу Иисуса Христа. Из этого делается вывод, что женщины оказались смелее мужчин, которые даже не просто струсили, а предали Господа. Надо сказать, что это давнее мнение принято считать неоспоримым. На него, в частности, нередко опираются при оценке поведения верующих в период коммунистических гонений на Церковь. Рассуждают примерно так: «Как тогда женщины оказались на высоте положения, в отличие от мужчин, забившихся в доме из страха перед иудеями и боявшихся нос из-за двери высунуть, так и в период коммунистического лихолетья мужики трусливо отсиживались по домам, а женщины находили в себе смелость идти в Храм Божий. Именно они в те страшные годы не дали до конца угаснуть вере православной».

  Представьте, что начинает твориться после таких слов в молоденькой головке слушательницы богословских курсов. Как она после этого будет взирать на особей противоположного пола? И какая уж тут библейская иерархия! Да не подумают читатель и читательница, что я пытаюсь умалить великий подвиг исповедания Господа нашего Иисуса Христа, явленный миру женами-мироносицами и русскими женщинами. Я лишь руководствуюсь стремлением к объективности, поскольку меня не может устроить объяснение, согласно которому мужчина по своей природе более труслив, чем женщина. Ведь это очевидная неправда. Тогда в чём же дело? 

  Отвечать на поставленный вопрос следует, прежде всего взглянув на социальные отношения и психологию ветхозаветного периода. Эти отношения предполагали полное неравенство между мужчиной и женщиной. Она, в отличие от него, не имела права принимать никакого активного участия в общественной и религиозной жизни народа. Ей была отведена исключительно пассивная роль. В силу этих обстоятельств опасность подвергнуться репрессиям за близость к Иисусу Христу была для женщин минимальной, иудеи их просто не принимали в расчёт. Психологически они приравнивались к детям.

  Иное дело с апостолами, которые рассматривались иудейскими руководителями как опаснейшие враги. В любой момент они могли быть преданы самой лютой смерти. Поэтому и прятались. Можно ли называть такое поведение обыкновенной трусостью? Я бы не стал. И как проявили бы себя женщины, будь они подвержены такому же риску?

  Что касается коммунистического лихолетья, то здесь в чём-то схожая картина. Конечно, для женщины в советской России существовала немалая опасность быть арестованной или расстрелянной, но всё-таки мужчина рисковал в этом плане значительно больше. Для него регулярное посещение храма, особенно в довоенные годы, означало, как минимум, тюремное заключение или ссылку. К женщине в этом случае советские власти относились куда снисходительнее, рассуждая примерно так: «Ну чего с бабы возьмёшь». К тому же основная часть женской паствы того времени была предпенсионного и пенсионного возраста. Для чекистов она особого интереса не представляла, как отживший несознательный, но в то же время и не слишком опасный для власти элемент старого мира. Молодые же девушки и женщины, опознавательным знаком которых были красные косынки, в большинстве своём, вместе с молодыми мужчинами, успешно вливались в новую советскую жизнь, всё дальше отходя от Церкви. 

  Не следует забывать также, что кормильцем в то время был прежде всего мужчина и он не мог позволить себе оставить семью без куска хлеба. Сравните количество мужчин и женщин, отбывавших сроки в ленинско-сталинских лагерях, и вы обнаружите, что первых было на несколько порядков больше, несмотря на то, что женское население в России преобладало.

  Острие массовых репрессий было направлено прежде всего против сильного пола. Это понятно, ведь женщины за редким исключением не могли организовывать заговоры против советской власти, вести подрывную, диверсионную работу и т. д. и т. п. Возьмёте ли вы после этого на себя смелость аттестовывать российских мужиков времён коммунистического лихолетья как преимущественно трусов и предателей? Я, разумеется, не собираюсь утверждать, что не было трусости и предательства со стороны мужчин (да сколько угодно!), но я сомневаюсь в том, что эти низкие качества человеческой натуры были в ту пору, как, впрочем, и в любую другую, присущи главным образом одному полу. В противном случае мы приходим к своего рода половому расизму. 

  Будем также помнить о беспрецедентных потерях мужского населения во время Великой Отечественной и в послевоенный период (высокая смертность от полученных ранений). Очевидно также, что в годы войны миллионы мужчин, составлявших Советскую Армию, не имели физической возможности, в отличие от женщин, посещать храмы.

  Кто-то, вероятно, спросит: «Но ведь в наши дни никто никого за веру репрессиям не подвергает, так почему же и сегодня женщины составляют подавляющую часть православной паствы? Может быть, они просто более религиозны по своей природе, чем мужчины?» Они не более религиозны, а более экзальтированы. Вспомните так называемых иоанниток, которые преследовали отца Иоанна Кронштадтского. Посмотрите на окружение нынешних известных духовников — и вы увидите психологически схожую картину. На мой взгляд, причину женского преобладания в Церкви сегодня следует искать не в какой-то особой религиозности слабого пола, а в демографии. При приблизительном паритете рождаемости между девочками и мальчиками среди последних значительно выше младенческая и детская смертность. Подростки мужского пола и юноши составляют большую часть так называемой группы риска. Средняя продолжительность жизни мужчины на 10–16 лет меньше, чем у женщины. Особенно мужская смертность возрастает после сорока лет. Вот почему в наших храмах девушки преобладают над юношами, а дедушек, по сравнению с бабушками, можно легко пересчитать по пальцам. Есть, конечно, и другие причины, но они вторичны по отношению к демографической. Вообще говоря, тема «Демография и Церковь» является предметом специального исследования, которое, убеждён, откроет много неожиданного.

  Менее всего мне хотелось бы, чтобы мои выводы были восприняты читателем как мужской шовинизм. Поверьте, если бы мной владело это низкое чувство, я не взялся бы за перо. Я безмерно люблю и уважаю подлинную женственность, выше всего на свете ценю материнство как величайший Божий дар, позволяющий прозревать в женщине, особенно русской, Лик Божией Матери. Задача моих статей в «Десятине» единственная – напомнить женщине о её истинном предназначении, которое всё больше забывается, что, естественно, тревожит меня. Также я далёк от мысли идеализировать современного мужчину, русского в том числе. 

  К сожалению, надо признать, что среди нашего брата развелось невероятное количество мелкотравчатых, похотливых, безжалостных и одновременно жалких гадёнышей, по сравнению с которыми господин Свидригайлов может показаться едва ли не «рыцарем печального образа». Больше всего в современном мужчине меня беспокоит отсутствие шкалы измерения. Даже в проявлении зла – одна серость (банька, девочки и т. п.). Может ли, например, настоящий, уважающий себя мужик пользоваться продажной «любовью»? А ведь сегодня таких столько, что, как говорят в народе, «отворотясь насмотришься». Спрос, как известно, рождает предложение, иначе откуда взялись бы в таком огромном количестве всякие массажные кабинеты, сауны и т. п., под вывесками которых скрываются отвратительные купринские ямы. Но гадёнышам этого мало. Им подавай ещё и закон о легализации проституции. 

  Один из местных парламентариев Ярославской области (не помню его имени) по НТВ обосновывал необходимость введения такого закона скудостью местного бюджета. Дескать, легализуем проституцию, деньги потекут в бюджет, а не в руки сутенёров и коррумпированных представителей правоохранительных органов, будет чем платитьѕ и — кому бы вы думали? – учителям и врачам! Ну можно ли себе представить больший цинизм? Всё разворовали и теперь хотят за счёт продажи женщины залатать бюджетные дыры. Но, может, дело вовсе не в бюджете, а в примитивном желании хапнуть ещё один жирный кусок? Какой же волчий аппетит у этих мелкотравчатых тварей! И ведь не понимают, что своими гнусными действиями, которые они высокопарно именуют законотворчеством, подводят в очередной раз Россию к краю бездны. 

  Совсем недавно по НТВ демонстрировали программу «К барьеру!» на тему о проституции в России с участием двух депутатов Государственной Думы — Алексея Митрофанова, представляющего фракцию ЛДПР, и бывшей коммунистки Светланы Горячевой. Первый, естественно, отстаивал необходимость легализации проституции. Аргументы у него были почти точной копией того, что вещал ярославский парламентарий. Но Митрофанов при этом ещё постоянно ссылался на опыт дореволюционной России. 

  Я давно хотел поднять этот вопрос, да всё не находилось подходящего повода. Но вот, судя по всему, время пришло. Неужели не понятно, что не всякий опыт России до 1917 года может оказаться сегодня, мягко говоря, полезным?

  Нет сомнения, что государственный указ о легализации проституции в Российской Империи от 14 марта 1848 г. был роковой ошибкой. Вскоре наше Отечество постигло страшное поражение в Крымской войне, после которого, по мнению Ф. И. Тютчева, России уже ничего хорошего ожидать не приходилось. По моему глубокому убеждению, в принятии этого аморального указа кроется одна из мистических причин последующего падения Империи, связанная с ослаблением веры. Вы только вдумайтесь — в православной стране узаконить продажу женщины-матери! В 1876 г. в Петербурге насчитывалось 206 официально разрешённых публичных домов, которые назывались домами терпимости, пропустивших через своё гнилое чрево тысячи гимназистов, студентов и т. п. В 1889 г. таких заведений в России было 1216 — питательная среда для нигилизма всех разновидностей. Поражает также то, что места греха и порока называются в православном государстве домами терпимости. Терпимости по отношению к чему?!

  Удивительно, что до самой революции 1917 г. государство и общество вяло боролись с этим нравственным и социальным злом. И вот вам парадокс – приходят к власти безбожные большевики и тут же отменяют безбожный закон! Сегодня в либеральной России принято множество очень плохих законов, но этого, самого чудовищного, слава Богу, нет и, надеюсь, не будет никогда. Ведь как бы ни резвился сегодня сутенёр, какой бы крышей ни прикрывался, он всё же осознаёт, что его деятельность признаётся преступной. А теперь на минуту представьте себе, что это насекомое переходит на легальное положениеѕ Ух, начинает трясти и темнеет в глазах только от одной этой мысли.

  Алексею Митрофанову, так напоминающему господина Лужина, которого Раскольников хотел спустить с лестницы, ведущий передачи задал вопрос: «Может ли быть аморальная Россия великой?» Клон Лужина ответил: «Да, может». Тут уж комментировать нечего. Радует только то, что Горячева в результате голосования телезрителей победила с трехкратным преимуществом. Слава Богу, живо ещё в нашем народе нравственное чувство. 

  В заключение не могу не вспомнить великого русского мыслителя Константина Леонтьева, который более 150 лет тому назад пророчествовал о том, что человечество погибнет в результате эгалитарного, т. е. уравнительного, процесса, всеобщего смешения («тепловая смерть» культуры) и исчезновения иерархии ценностей. Сегодня этот губительный процесс распространился и на область пола. Предел почти достигнут. Что же делать?

  Главная задача подлинных мужчин и женщин – соответствовать своему, Богом данному, предназначению.

  Ещё раз хочу подчеркнуть, что в моих статьях речь идёт не о биологическом или моральном превосходстве мужчины над женщиной. Такого превосходства нет, ибо мы обладаем равным достоинством. Речь идёт о божественной иерархии, образ которой гениально запечатлён Ф. М. Достоевским: «Но он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся существом своим, а она – она ведь и жила только одною его жизнью».

Дьякон Александр ШУМСКИЙ

(впервые опубликовано в газете "Десятина" №1 за 2005 г)