В двух своих недавних статьях под названиями «Кто опаснее для России – глупый либерал или недалёкий патриот?» и «Смесь глупости и провокационности» я подверг резкой критике известного русского писателя Владимира Крупина за две его статьи, опубликованные на РНЛ, под названиями «Программа превращения детей в животных. Выступление в Общественной палате на слушаниях "Роль литературы в духовно-нравственном формировании общества"» и «Для связки слов».

Критиковал я его, прежде всего, за откровенную некомпетентность в вопросах, которые он разбирал, и за его узкий «партийный» (чисто конфессиональный) взгляд на русскую классику. Моя критика явно задела Владимира Николаевича, и он написал ответную статью в мой адрес, помещённую на РНЛ, под названием «Дай им, Господи, здоровья, а нам терпения», в которой изображает из себя невинную жертву «клеветы со стороны священника», то есть – меня. Но по существу моей критики он так ничего и не сказал. Я, безусловно, не считаю Владимира Крупина человеком злонамеренным – он, конечно, патриот. Но, к сожалению, он относится к тому типу патриотов, расплодившихся сегодня во множестве, которые, при всей своей патриотичности, не выказывают заметных признаков высокого интеллекта. Отсюда – постоянные ошибки в их суждениях об очень важных вещах. Поэтому я и задаюсь вопросом: кто же всё-таки опасней – глупый либерал или недалёкий патриот?

     Главред РНЛ в нашей с ним полемике по поводу редакционной политики многократно вопрошал меня: «Что же получается – отец Александр один прав, а все остальные – неправы?». Ну, во-первых, мнение большинства далеко не всегда бывает верным. Тому существует множество исторических подтверждений. А во-вторых, я никогда и не утверждал, что все неправы, а я один прав – это было бы просто смешно и глупо. У меня, слава Богу, есть единомышленники, которых тоже немало, и я говорю не только от своего, но и от их имени.

     В свете сказанного считаю нужным кое-то добавить о творчестве Владимира Крупина. Поверьте, я не задаюсь целью как-то лично задеть Владимира Николаевича. Если бы он был малоизвестным автором – я не стал бы тратить на него время. Но Крупин – известный прозаик, к его слову, так или иначе, кто-то прислушивается. И если такой человек совершает явную ошибку, да ещё и упорствует в ней – кому-то необходимо на это указать. Только что на РНЛ появилась новая публикация Крупина под названием «Отрывки из обрывков». Я уже отмечал, что в этих своих «крупинках» и «отрывках-обрывках» Владимир Николаевич стилистически подражает «Опавшим листьям» Василия Розанова. Вот, например: «Освальд Шпенглер предсказал, что Третье тысячелетие будет принадлежать христианству Достоевского. Такое предсказание от ума. Будут же у падшего мира и другие распорядители. Достоевский – христианин без радости. С ним тяжело. Но, может, я излишне придирчив. Также и с Толстым. Есть же у нас батюшка Серафим. Есть же малое стадо Христово, есть же "острова спасения мнози"». Но здесь меня интересует не стилистическая схожесть Крупина с Розановым, а само содержание этой «крупинки-обрывка». Тут из каждой фразы, из каждого слова полным напором прёт самомнение (не хочется употреблять слово «гордыня»). В этой своей «крупинке» Владимир Николаевич без всякого смущения ставит себя в один ряд не только с великим немецким мыслителем Освальдом Шпенглером, но и с Фёдором Михайловичем Достоевским. Заметьте, Крупин не употребляет таких оборотов речи как «по моему мнению», «как мне кажется», «по моему представлению» и т.п. Он вещает – как власть имеющий пророк. У Освальда Шпенглера – «предсказание от ума». Достоевский – «христианин без радости», «с ним тяжело». Будто он говорит о каких-то своих незатейливых приятелях. Владимир Николаевич, ну, Вы сами-то подумайте – как можно вот так, походя, небрежно, двумя словами – о таких действительно великих и гениальных людях, особенно – о Достоевском! Между тем, Освальд Шпенглер очень точно предсказал всемирную судьбу русского гения, его всечеловечность, что само по себе поразительно. И сейчас мы видим, что творчество Достоевского не только не утрачивает своей актуальности, но, напротив, эта актуальность неуклонно возрастает. Чтобы понять этот феномен – достаточно перечитать, например, «Легенду о Великом Инквизиторе» из романа Достоевского «Братья Карамазовы» – потрясающее пророчество о судьбах человечества, сбывающееся на наших глазах и ещё далеко не исчерпанное. По силе и глубине прозрения «Легенда» приближается к пророчествам Апокалипсиса. И до какой же степени надо не понимать Фёдора Михайловича, чтобы написать, что он – «христианин без радости»! Как же тогда, уважаемый Владимир Николаевич, он стал «апостолом интеллигенции» (из всех русских писателей лишь Достоевский удостоился такого звания)? Его творения привели в Церковь сотни тысяч интеллигентов – это бесспорный факт. Как же мог «христианин без радости» совершить такое чудо? В том-то и заключается тайна Достоевского: он, вроде бы, сгущает мрак, проводит читателей по тёмному лабиринту – и вдруг в самый неожиданный момент всё озаряется солнцем Христовой любви. Об этом чудесном свойстве творчества писателя свидетельствуют все, кто обязан ему своим воцерковлением. Так же случилось в юности и со мной, о чём я написал в своём эссе «Родной человек». Крупин говорит, что с Достоевским – тяжело. Он не говорит «мне тяжело», он обобщает, расписывается за всех. Но вот ведь и обер-либералу Чубайсу – тоже тяжело с Достоевским! Он как-то признался, что всё лето читал Фёдора Михайловича. Вывод Анатолий Борисович сделал следующий: «Он (Достоевский – А.Ш.), безусловно, гений», но «…я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку». Сильное признание – ничего не скажешь! Как Вы думаете, Владимир Николаевич, за что Чубайс ненавидит Достоевского? – Ответ может быть только один: за льющийся из его произведений свет Христов, за чудо Каны Галилейской, которым у Достоевского пронизано всё! Как же Вы этого не заметили?! И что же получается в итоге? – Достоевский вызывает чувство тяжести и у Вас, и у Чубайса… Есть над чем подумать, не правда ли? И затем – Ваша высокомерная бессмысленная фраза: «Но, может, я излишне придирчив». А заодно и Толстого Вы отправляете в аут…

     Я помню, как много лет назад Владимир Крупин заявил, что Иван Шмелёв – более православный писатель, чем Достоевский. Меня тогда это крайне возмутило и удивило, и в одной из моих статей я ответил Крупину: «Да, православных церковных слов в произведениях Шмелёва несоизмеримо больше, чем у Достоевского. Но, как говорится, если всё время произносить слово «халва» – во рту слаще не станет». Достоевский, в отличие от глянцевого Шмелёва, не рисует пасторально-идиллической картинки русской дореволюционной жизни, а живописует живую жизнь, в которой пульсирует христианство. Шмелёва я не люблю. Он как-то в эмиграции презрительно пробросил о советской России: «Там остался один сухостой». А мне вот его творчество представляется «сухостоем». А знает ли, кстати, Владимир Николаевич, что Иван Шмелёв страстно желал Гитлеру победы над нашей страной? Читал ли он вот эти шмелёвские всхлипывания-завывания в письме его к О.А. Бредиус-Субботиной от 30 июня 1941 года: «Я услыхал фанфары, барабан – в 2 ч. 30 мин., – специальное коммюнике: прорван фронт дьявола, под Вязьмой, перед Москвой, армии окружены… идет разделка, Преподобный (имеется в виду преподобный Сергий Радонежский – А.Ш.) в вотчину свою вступает, Божье творится…». И ещё: «Я так озарен событием 22. VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола». Поясняю для Владимира Николаевича: «Рыцарь» – это Гитлер, «Дьявол» – это Сталин. А как вам слова «идёт разделка»?! Если Крупин мне возразит, что многие (если не большинство) в эмиграции тоже заблуждались в отношении Гитлера и Сталина, я отвечу так: Далеко не все заблуждались. Например, величайший русский православный богослов Владимир Лосский, великий русский философ Николай Бердяев, генерал Деникин и многие другие. Каждый сделал свой выбор, и Шмелёв – в том числе, так же, как и апологет фашизма философ Иван Ильин.

P.S.: Следует добавить: Владимир Николаевич считает, что Достоевский повинен в развитии нигилизма в России. Вот так-то, дорогие читатели! Под влияние Крупина в отношении Достоевского попал и главред РНЛ Анатолий Степанов. Одно время на РНЛ систематически публиковались статьи против Фёдора Михайловича. А когда в юбилейный год Достоевского мы с Александром Андреевичем Горбатовым предложили Степанову провести в рамках Русского Собрания конференцию по Достоевскому, главред РНЛ ответил коротко: «Вам надо – вы и проводите». Вот таков уровень мышления у руководства православного патриотического ресурса. Как люди могут не понимать, что нет такого второго писателя, который, как Достоевский, поднял бы все важнейшие вопросы русской жизни на все времена. Отказываться от такого Клондайка русской мысли и русской идеи – это значит вообще ничего не понимать.

     А ещё я советую Владимиру Николаевичу вспомнить суждение великого русского писателя Василия Шукшина об особом «деревенском высокомерии», а также строки выдающегося поэта Анатолия Передреева: «И города из нас не получилось, И навсегда утрачено село...». А ведь и Шукшин, и Передреев тоже были выходцами из деревни. Но только они сумели перерасти местечковое «деревенское» мышление, а кто-то – так и не смог. А деревню и деревенских людей я очень люблю, но «деревенского» мышления – не приемлю.

     И последнее: Владимир Николаевич всё время подчёркивает свою церковность. Да я в ней и не сомневаюсь, вот только как-то странно от церковного человека слышать следующую «крупинку»: «–Ненавижу баб! Ты погляди на них, хоть на базаре, хоть в автобусе, все больные. А ведь перескрипят мужиков». Если это – шутка, то очень глупая (ну, ладно бы он это сказал на кухне после рюмки-другой). Я посоветовал бы Владимиру Николаевичу поскорее пойти к священнику на исповедь, а то ведь бабы могут не на шутку обидеться!

Священник Александр Шумский

Впервые опубликовано на сайте «Державный Путь» russkurs.ru