И долго мне, лишенному ума,
Казался раем ад, а светом - тьма!

Шекспир

  Слово АБСУРД происходит от латинского absurdus, что значит нелепый, бессмысленный. Абсурд не следует отождествлять с глупостью, которая всегда банальна и непривлекательна. Напротив, он, — как правило, внешне весьма эффектен, оригинален, обладает обаянием и притягательной силой. Наиболее ярко абсурд проявляет себя в сфере культуры. Здесь его среда обитания. В спокойное время, когда в обществе господствует традиция, он особого успеха не имеет и довольствуется показом своих прелестей, главным образом, в «элитарных» салонах модернистской интеллигенции. Но когда куранты истории неумолимо-беспощадно пробивают час перемен, когда, по словам Бранда из одноименной пьесы Генрикa Ибсена, наступает «бой с целым миром, бой суровый», тогда абсурд из прокуренных диссидентских кухонь вырывается на свежий воздух улицы и овладевает общественным сознанием.

  Абсурд по своей природе внеположен или сознательно противоположен традиции и, следовательно, религии, на которой зиждется традиция. Это не сложно продемонстрировать на примере русского авангардистского искусства первой четверти XX столетия, символом которого, на мой взгляд, является «Черный квадрат» Казимира Малевича, сознательно противопоставленный автором золотому небу иконы. «Черный квадрат» — это, собственно, не искусство, это философское и, по-своему, очень мощное обобщение. Малевичский «шедевр» — откровенно богоборческое произведение, врата ада, вечная смерть, пытающаяся заслонить человеку золотые врата, вводящие в жизнь вечную. И, конечно, совершенно закономерно, что лабораторные изыскания малевичей закончились в результате революционной вырубкой Православия. Я, естественно, не хочу сказать, что в русском авангарде вовсе не было позитивного поиска, который не только не отвергал традицию, но, напротив, стремился вдохнуть в нее свежие силы, иначе откуда появились бы блоковское: «О, Русь моя! Жена моя! До боли нам ясен долгий путь...», хлебниковское: «Словно брызнули ручьи с синевы у Богородицы» или чистейшие цвета абстрактной живописи Кандинского. Можно приводить и другие положительные примеры, но все же наиболее полным воплощением духа авангарда, как его ни крути, остается малевичская геометрическая фигура. Обратите внимание, сколь часто вспоминается это произведение в наши дни. Кто-то даже недавно сказал, что «Черный квадрат» не что иное, как изображение экрана компьютера.

  Сегодня, как и в начале прошлого века, мы переживаем переломный момент истории, когда абсурд вновь получил амнистию и встречает нас повсюду. Надо признать, что он пышным цветом расцвел и в тех местах, где мы меньше всего ожидали и хотели его увидеть. В этой связи я хотел бы обратить внимание читателей не на современных либеральных абсурдистов, которые настолько выродились, что их фантазии хватает лишь для беготни нагишом на глазах изумленной публики (подобное уже было в 20-е годы прошлого века и называлось «шествием голых») или для кощунственных выходок вблизи православных храмов, а на так называемую патриотическую оппозицию, которая якобы ведет беспощадную борьбу с абсурдом либерал-демократов и реформаторов.

  Начну с цитаты, а читатель пусть отгадает загадку, откуда она: «Страшно, конечно, в современном Чикатило видеть спасителя русской жизни. Но реакция на Чикатило или взаимодействие (?! — А.Ш.) с Чикатило может же вызвать в душе русского человека тот сакральный Хаос, который... защищает ее (Россию — А.Ш.) от мирового порядка... Вот так, через упырство, преодолевая его, извергая его во врагов Русских и Божиих, русский человек приходит к своей сокровенной русскости».

  Нет, читатель, ты не угадал, это не выдержки из нового издания «Записок сумасшедшего» и не фрагменты романа «Идиот II», которые бдительные санитары клиники им. Алексеева (бывшая «Кащенко») обнаружили под плинтусом больничной палаты, это места из статьи «Русский национальный упырь», опубликованной в газете «Завтра» (№ 35, 2002). Выдавился сей «шедевр» из пера одного из идеологов патриотической оппозиции, главного редактора газеты «День литературы», известного публициста В.Г.Бондаренко. Сам автор рассматривает свое произведение как программный манифест, как «русскую доктрину». Уже обескураживает само название, но еще больше теряешься, когда видишь в центре газетной полосы фотомонтаж, изображающий двух настоящих упырей, с огромными, как и положено у этой категории нечисти, клыками. В одном из них без труда узнается писатель Юрий Мамлеев, которого мне несколько раз приходилось видеть в нашем храме. Именно о его творчестве и написана статья. Ни сам Малеев, ни его проза меня, честно говоря, не интересуют, а вот бондаренковские рефлексии, признаться, впечатляют: «Я вновь соглашусь с Юрием Мамлеевым, что есть в этом окаянном злодейском упырстве нечто такое русское, что и в зле своем, помимо воли своей противостоит всем мировым порядкам». Здесь, на мой взгляд, Бондаренко нарочито подделывается под проникновенный стиль Ф.М.Достоевского. Сравните со словами старца Зосимы из «Братьев Карамазовых»: «Но спасет Бог людей своих, ибо велика Россия смирением своим». Игра словами у Бондаренко здесь не случайна, ему необходимо этой ложной, а ля-достоевский, проникновенностью открыть душу читателя, расположить его к восприятию текста.

  Итак, у Достоевского — Бог и смирение, у Бондаренко — упырство и зло. Кто-то из читателей, может быть, обнаружит сходство суждений теоретика упыризма с идеями «отца» русского и мирового терроризма С.Г.Нечаева. Общее, конечно, есть, но нельзя не заметить и очень существенного различия. Нечаев, этот наиболее яркий представитель нигилистической традиции ХIХ века, однозначен в своем отрицании, он не скрывает своей ненависти к Богу, всему святому, и в этом смысле в нем нет никакого лукавства, он даже по-своему честен. О Бондаренко и ему подобных вполне можно сказать — делают вид, что «ходят под Богом, но прикрываются щитом дьявола». Действительно, почти в каждом абзаце упыриного манифеста читатель сталкивается со святыми словами, Бог, Святая Русь, Православие и, конечно, многих это сбивает с толку. Да, читатель, грядущая русская смута будет проходить под хоругвями, иконами, со святыми словами на устах. Не веришь, тогда послушай Бондаренко: «Так наш национальный русский упырь оказывается временами символом вечной Святой Руси... Упырь на время становится в центр спасения Святой Руси». Видимо, подспудно ощущая всю абсурдность сказанного, Владимир Григорьевич тут же добавляет: «Представляю, как на меня за эту идею набросятся наши литературные ортодоксы». Не беспокойтесь, господин Бондаренко, литературные ортодоксы, т.е. нормальные православные люди, на вас не набросятся, это не в их стиле, зато инфернальные персонажи из гоголевского «Вия» вполне могут. Позвольте задать вопрос: нападение кого из двух, отечественного Чикатило или иностранного Джека Потрошителя, на ваших родственников или друзей вы предпочитаете?

  Конечно, фигурой номер один в современном патриотическом бомонде остается пока А.А. Проханов. Нет, пожалуй, ни одного более или менее популярного ток-шоу, где не красовалось бы большое, полное тело главного редактора газеты «3автра». По этому показателю он, вероятно, скоро опередит, если уже не опередил Майка Тайсона российского парламентаризма, В.В.Жириновского. Бокс в последнее время набирает популярность. 5 марта 2003 г., в день смерти И.В.Сталина, по одной из телепрограмм транслировался трехраундовый, правда, словесный, поединок между двумя супертяжеловесами российской общественной жизни, Александром Прохановым и Никитой Михалковым. Все было почти как в настоящем боксе. Один из соперников расположился в красном углу, это, разумеется, Проханов, другой — в белом, это, конечно же, Михалков. Хорошо известно, что из-за больших денег многие профессиональные боксерские поединки давно стали договорными. Не составил исключения и московский бой 5 марта. Зрители были явно разочарованы. Еще бы, ведь никто из соперников не применил свой коронный удар, — Проханов знаменитый хук слева в челюсть под названием «Карачаево-Черкесский БАБ» или, как еще именуют этот удар, «Сибирский цирюльник», а Михалков — излюбленный прямой правой в подбородок, так называемый «лондонский БАБ» или «Возвращение Троцкого». Если перевести сказанное на серьезный язык, то это означает, что никто из соперников не решился использовать свой главный аргумент, т.е. тесную связь оппонента с Б.А. Березовским, сокращенно БАБ. Казалось бы, напрашивался приблизительно такой вопрос Михалкова: «Как же вы, Александр Андреевич, красный патриот, ярко выраженный сталинист, антитроцкист, вдруг едете в Лондон к врагу русского народа Березовскому, которого сами же мочили чуть ли не в каждом номере вашей газеты и заключаете с ним союз против существующей ныне кремлевской власти?» Этот удар Никиты Сергеевича привел бы к тяжелейшему нокдауну, если не к нокауту соперника. Но удар нанесен не был, а Михалков лишь легко фехтовал левой рукой с двумя внушительными сверкачами на мизинце и безымянном пальце, не причиняя оппоненту заметного ущерба. А что же представитель красного угла, почему же он не наносит свой разящий удар «Как же вы, Никита Сергеевич, белый патриот, православный христианин, активнейшим образом помогали ярому русофобу Березовскому, столько раз разоблаченному нами и другими, на депутатских выборах от Карачаево-Черкессии? Не оттуда ли денежки для ваших сибирских цирюльников? Не стыдно ли вам после этого с наглой улыбочкой разъезжать на коне, изображая русского православного Царя Александра Ш»? Не сомневаюсь, что после такого удара Никита Сергеевич оказался бы на полу ринга. После боя все зрители сошлись во мнении — зрелища не получилось, потому что у обоих боксеров общий промоутер (хозяин-организатор). Говорят, что по окончании поединка соперники мирно пили пиво в фойе и беседовали, а вырученные от боя деньги перевели на счет одного из детских домов.

  Уже не мало было сказано в средствах массовой информации по поводу встреч Проханова с Березовским в Лондоне. Надо заметить, что не только многие патриоты, но и значительная часть либерально мыслящей интеллигенции были этим просто шокированы. Такое впечатление, что Александр Андреевич изо всех сил старается выполнять, выражаясь цирковым языком, роль клоуна или, по-«старорежимному», рыжего у ковра. По-моему, самое важное для него — все время изобретать новые репризы, одна нелепей другой, эпатирующие зрителя, и нельзя не признать, что ему это неплохо удается. И если бы его номера ограничивались круглой песочной ареной на Цветном бульваре, цены бы ему не было. Но беда в том, что писатель давно уже смешал клоунаду и жизнь, а это совсем не смешно. Я разговаривал о лондонских вояжах Проханова с одним из читателей «Завтра», хорошо лично знакомым с главным редактором газеты. На мое возмущение по поводу встреч Александра Андреевича с новым лондонским Троцким он отреагировал: «Молодец Проханов, сумел раскрыть Березу, показал всю его гнусную подноготную». Удивительное дело, неужели для того, чтобы понять и раскрыть подноготную БАБа, необходимо было специально встречаться с ним?! Какая еще нужна информация вождю патриотической оппозиции, главному радетелю за поруганное Отечество, чтобы сделать вывод, к которому уже давно пришли девять десятых россиян и внукам своим на веки вечные наказали: Березовский — губитель России?!

  Недавно я услышал анекдот, смысл которого сводится к тому, что индусы признали Жириновского вторым, но неудачным воплощением Ленина. Мне кажется, что это в большей мере приложимо к Проханову. Лавры Владимира Ильича явно не дают спать спокойно главному патриотическому идеологу. Ему импонирует непревзойденный ленинский цинизм (союз, хоть с нечистой силой, лишь бы против «проклятого царизма»), газету "Завтра" он, подобно большевистской «Искре», стремится сделать коллективным организатором сил, направленных против верховной власти. И здесь нельзя не вспомнить выше сказанное Бондаренко о роли упыризма в спасении Святой Руси. Вообще нынешней «Завтра» вполне подошел бы девиз: «Упыри всех стран — соединяйтесь!» При сравнении Проханова и Ленина напрашивается тот же вывод, что и при сопоставлении Бондаренко с Нечаевым. Ленин был открытым богоборцем, до визга ненавидящим Православие и все, что с ним связано. Духовная позиция Владимира Ильича предельно ясна и всем хорошо известна («запретить продажу водки и икон»). Но верный ученик вождя мирового пролетариата Проханов — человек творческий, еще бы, ведь сам Ленин завещал творчески подходить к делу революции, и вот Александр Андреевич вводит в общественный лексикон словосочетание «красная икона». Исходит он вроде бы из верной мысли о непрерывности и преемственности русского и советского периодов отечественной истории, исключительной роли И.В.Сталина в государственном строительстве, обеспечившем России-СССР великую победу в самой лютой войне, великих ратных и трудовых подвигах русского (советского) народа и т.п? Но Проханов не был бы самим собой, если бы не довел правильную и здоровую в своей основе мысль до болезненного и кощунственного абсурда. Можешь ли ты, читатель, поставить в свой красный угол портрет Сталина рядом с иконой Божией Матери? А для Александра Андреевича здесь нет проблем. Это, кстати, и делает один из главных героев его романа «Господин Гексоген». «Красная икона» Проханова -- синоним бондаренковского упыря, спасающего Святую Русь.

  К сожалению, абсурдное прохановское пойло приходится по вкусу немалому количеству людей, в том числе и верующих. Одна простодушная православная, прочитав в «Завтра» лондонский диалог Проханова и Березовского, сказала: «Но ведь Березовский крестился, он же сам об этом говорит. Теперь мы должны относиться к нему иначе, он, наверное, покаялся в своих грехах». На это можно ответить только словами вождя мирового пролетариата: «Формально правильно, а по существу издевательство». Тот же кощунственный абсурд получается. Я еще мог бы согласиться с этой читательницей, если бы Борис Абрамович, приняв Святое Крещение, приехал в белокаменную, встал на паперти Успенского собора в Кремле и со слезами, посыпав лысеющую голову пеплом и разодрав на себе одежду, воскликнул: «Прости, народ православный, за все то зло, которое я тебе причинил, все, что награбил, возвращаю обратно униженным и оскорбленным». Но вместо покаяния крещеный вор живет припеваючи в Лондоне и в ус не дует, прожирая средства наших внуков и правнуков. Не умиляться же нам теперь вместе с Прохановым только тому, что БАБ надел на свою шею православный крест!

  В числе ближайших предков Проханова были известные протестанты-молокане и, видимо, от них он унаследовал удивительную раскованность в религиозных вопросах. Известно, что протестантизм возник как реакция на католичество, где все решает и определяет один человек — Римский папа. Будущим протестантам это не понравилось и они отделились от католической церкви, образовав свою организацию, которую тоже назвали церковью. Духовная сущность протестантизма проста — каждый протестант сам себе понтифик (т.е. папа). Не будет преувеличением сказать, что виднейшим понтификом патриотической оппозиции стал, конечно же, Проханов. За последнее время папа Александр «канонизировал», т.е. «причислил к лику святых», не одну известную личность: «Арафат по меркам самого высокого канона — святой» («Завтра», № 14, 2002). «Но Саддам — значительно больше, чем политик, полководец и лидер. Он — святой. Саддам Хусейн сражается за Бога против Шайтана... И эту святость чувствуют мусульманин-араб, католик-француз, лютеранин-немец, православный русский, конфуцианец-китаец, буддист-индус. Это присутствие святости заставляет молиться за Саддама в мечетях, церквах и пагодах» («Завтра", № 14, 2003). Это было сказано в начале нападения США на Ирак. После бесславной сдачи Багдада американцам Александр Андреевич вопрошает: «Где хваленая «национальная гвардия», карающий меч Саддама? Где тысячи танков и самолетов, которыми похвалялся Хусейн?» («Завтра», № 16, 2003 г.).

  Как наверняка заметил внимательный читатель, во второй цитате рядом с именем Саддам мы не обнаруживаем прилагательного «святой». Итак, папа Александр не только расканонизирует иракского диктатора, но даже намекает на его предательство. Получается, как в карнавальном действе: сначала шутовское увенчание, а потом такое же развенчание. Ты думаешь, читатель, что это дурдом, нет — это абсурд, та самая эффектная бессмыслица, к которой методично приучает своих читателей карнавальный патриотический понтифик. Его задача не столько в том, чтобы убедить человека в святости или несвятости того или иного персонажа, сколько в том, чтобы замутить сознание читателя, сделав его послушным орудием дальнейших манипуляций. Вот, например, он утверждает: «Обвязанный взрывчаткой шахид, подрывающий американский «Абрамс», — родной брат «панфиловца», не пустившего танки с крестами» («Завтра", № 14, 2003). Очень опасная и коварная мысль. На самом деле между арабским или иным шахидом и русским панфиловцем нет ничего родственного и быть не может. Есть только внешнее, механическое сходство в действиях (бросание с гранатами под танк). Но самое главное состоит в том, что в отличие от русского героя, шахид готов по первому приказу (это его «святая» обязанность), без размышления (суть воспитания шахида) уничтожить не только вражеский танк, но точно так же и театральный центр, наполненный мирными людьми, и родильный дом, и детский сад. Нет, Александр Андреевич, шахид нам не брат! Шахид не воин, а убийца! Шахидизм — явление, совершенно чуждое православной русской и советской воинской героической традиции.

  В том же духе, что и Проханов, вещает Бондаренко: «Или шахиды среди русских перевелись? У меня самого родной дядя Прокопий Галушин — настоящий русский шахид, и я храню его награды, дабы передать внукам подтверждение, что мы из рода шахидов» («День литературы», № 8, 2002). Интересно, как бы сам Прокопий Галушин отнесся к такому заявлению племянника? Я думаю, скорее всего снял бы с него штаны, да и выпорол. Свою мысль о шахидизме Бондаренко доводит до логически абсурдного, конца в своей статье «Разумное убийство» («День литературы", № 8, 2002): «...но кара Божия должна обрушиться на врагов Божиих. И скоро наступит время разумных убийств в нашей действительности. Когда начнут убивать врагов Божиих». Очевидно, что в нужный момент Владимир Григорьевич поможет исполнителям разумных убийств не перепутать «врагов Божиих» с друзьями.

  Практические выводы из прохановско-бондаренкоаской теории упыризма-шахидизма уже делает их соратник, определяемый Бондаренко как «наш русский герой», писатель и вождь МБП (национал-большевистская партия) Э.В.Лимонов: «Нужно обрушить всю Систему, ... государство, семью, образование, промышленость» (газета «Лимонка», № 201, 2003). Кто же должен осуществить эту «великую» программу? Лимонов отвечает: «Мы никто, у нас нет имен, нет национальности. Мы Боги мщения. Безымянные Боги мщения, мы ураганы и смерчи ненависти» («Генеральная линия»). Обратите внимание, что вождь НБП относит себя к богам и пишет это слово с заглавной буквы. На языке Церкви подобное публичное заявление классифицируется как разновидность бесовского одержания. Знаменательно, что неудачное, по мнению анекдотических индусов, воплощение В.И.Ленина, Владимир Жириновский на недавнем юбилейном вечере, посвященном Лимонову (интересно заметить, что «завтрашние» патриоты и либералы активно соединяются), сравнил Проханова и Лимонова с ведущими деятелями русского революционного движения начала XX века. По этому поводу Бондаренко с глуповатой радостью старшеклассника сообщает: «Он (Жириновский — А.Ш.) удачно сравнил Александра Проханова с Плехановым русского патриотизма, отводя Лимонову роль Ленина. Что же, будущее покажет...» («Завтра», № 10, 2003). Комментарии, как говорят в подобных случаях, излишни. Мне, впрочем, кажется, что вождь нацболов стремится походить на другого известного персонажа нашей революционной истории — Л.Д.Троцкого. Очень характерно, что Лимонов эксплуатирует именно его имидж, а не, скажем, Сталина. Сталин в обыденном сознании сопрягается с сильным государством, Троцкий же, теоретик непрерывной революции, напротив, с его уничтожением.

  Лимоновщина — это неотроцкизм, а не неосталинизм, который вроде бы проповедует Проханов. Я полагаю, что бесполезно призывать идеологов упыризма-шахидизма внимательно перечитать слова Апостола Иакова: «И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3, 6).

  Плехановы, ленины и троцкие наших дней, лукаво прикрываясь святыми словами, в чем и проявляется дух антихриста, умышленно воспаляют круг нашей жизни, вызывая из геенны адские силы разрушения, которые у Лимонова обозначены как «Ангелы с огненными мечами... Воины Духа» («Генеральная линия"). Невольно вспоминаются слова одного из бывших модернистов-авангардистов Владимира Маяковского: «Работа адова делается уже». Итак, «Черный квадрат» продолжает существовать, источая мертвую энергию и всасывая в себя все новые жертвы. На это больно смотреть, особенно когда жертвами становятся православные, т.е. люди, которые обязаны лучше других различать добро и зло. В газете «Завтра» (№ 15, 2003) помещено письмо от настоятеля иеромонаха Евстафия (Жакова) и прихожан храма Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла в Знаменке Санкт-Петербургской епархии (92 подписи) к Президенту РФ В.В.Путину с просьбой о помиловании писателя Эдуарда Лимонова. Там в частности есть такие слова: «Этот не молодой уже человек, два года проведший в камере, не убивал, не грабил, не насиловал, не воровал. Скиталец, не заботившийся о благосостоянии... И еще мечта этого скитальца — нерушимая, сильная, самостоятельная Россия. И мы просим Вас, господин президент, о милосердии к нему». Я сомневаюсь, что большинство подписавшихся под этим письмом хотя бы отдаленно представляют себе содержание лимоновского творчества. Как можно согласиться с тем, что его мечта — «нерушимая, сильная, самостоятельная Россия», когда он прямо в своей программной статье «Дикие девочки» призывает «обрушить всю Систему, государство, семью... Нужно перестать рожать, куда столько людей?» А что же вместо семьи, государства и вообще нормальной жизни предлагает вождь нацболов: «Закрывая глаза, я вижу банды диких девочек, громящих города. Они орут, визжат, кидают камни и стреляют... Я вижу девочек воительницами и прекрасными возлюбленными...» У православных, да и не только, всегда было принято считать, что «нерушимая, сильная и самостоятельная Россия» — это прежде всего здоровая семья и женщина-мать. Материнство и семья во все времена считались основами основ русской жизни (вспомните самый известный плакат времен Великой Отечественной войны «Родина-мать зовет!»). Но именно на эти основы с невиданным бешенством и набрасывается новоявленный Троцкий, и здесь он удивительным образом смыкается с такими, казалось бы, несовместимыми персонажами, как Адольф Гитлер и Збигнев Бжезинский, Ален Даллес и Валерия Новодворская. В связи с этим у меня возникло два вопроса к настоятелю храма иеромонаху Евстафию (Жакову): «Батюшка, вы сами-то хорошо знакомы с творчеством Лимонова? Если да, то скажите, смогли бы вы лично читать произведения Лимонова без купюр перед подростками из воскресной школы или православной гимназии?»

  14 апреля 2003 года в Саратовском суде был оглашен приговор Эдуарду Савенко (Лимонову) — четыре года в колонии общего режима. Поскольку два года он, пока шло следствие, уже отсидел, то реально на зоне ему осталось пребывать столько же. Интересно, что за несколько недель до оглашения решения суда Жириновский точно предсказал: «Прокурор 14 лет запросил. Может быть, удастся скостить до четырех, а потом, он уже большой срок отсидел, оставшееся дадут условно» («Завтра», № 10, 2003). Это предсказание одного воплощения Ленина другому прозвучало на юбилейном вечере Лимонова в ЦДЛ в марте. Характерно, что защитником вождя нацболов на процессе был адвокат партии ЛДПР и лично Жириновского Сергей Беляк.

  Теперь и я позволю себе заняться футурологией. Думаю, что два года на зоне Лимонов не пробудет и весьма скоро следует ожидать триумфального возвращения в столицу нашей родины амнистированного лидера национал-большевистского движения. Пролог этого возвращения уже состоялся. Буквально через день после оглашения приговора, 16 апреля по первому каналу ТВ, в самое выгодное эфирное время, была показана авторская программа Светланы Сорокиной «Основной инстинкт», посвященная Эдуарду Лимонову. Люди, даже отдаленно знакомые с телекухней, знают, что многие готовы заплатить огромные деньги за право принять участие в такой престижной программе, которая транслируется на всю страну. Это колоссальная реклама. В передаче принимали участие и патриоты, и либералы. Были тут Проханов, Шандыбин, Виктор Ерофеев и другие известные личности. Обсуждался один вопрос, считать ли Лимонова опасным антигосударственным элементом или нет. Я не собираюсь подробно пересказывать содержание программы, обращу внимание лишь на то, что меня особенно поразило. Никто из присутствующих, ни сторонники Лимонова, ни его противники, ни сама ведущая, которая несомненно должна была хорошо подготовиться по теме программы, не подняли вопрос о духовно-нравственной сущности лимоновщины. Прозвучала только одна здоровая реплика писателя Д.Быкова о том, что творчество героя передачи разлагающе в нравственном отношении действует на молодежь. Но Сорокина не обратила на эти слова никакого внимания. Все, и правые, и левые, сошлись во мнении, что Лимонов выдающийся писатель, отважный человек и т.п. Очень усердствовал, защищая главного национал-большевика, главный «интеллектуал» думской фракции КПРФ Шандыбин. Теперь мне понятно, почему его патрон Зюганов заявил недавно о возможности сотрудничества коммунистов с Березовским, тоже, кстати, поклонником таланта Эдуарда Вениаминовича. Проханов поведал, что его дети вступили в ряды НБП. Сорокина в конце передачи открыто признала, что Лимонов получил колоссальную рекламу. Естественно, возникает вопрос, организаторы таких программ, как "Основной инстинкт», а это очень большие и влиятельные дяди, ведают, что творят, или нет? Я не знаю, как на него ответить, но мне почему-то опять, уже в который раз, захотелось перечитать жизнеописание самого пока выдающегося провокатора российской истории Азефа. Раскрутка Лимонова уже идет полным ходом. Готовится балетная постановка, посвященная ему. Декорации для нее выполняет духовный побратим Эдички, самый известный на Западе русский художник, М.Шемякин, отличающийся своим пристрастием к инфернально-преисподней тематике. Подключение Шемякина свидетельствует, что здесь задействованы немалые деньги.

  Теперь я хочу задать открытый вопрос двум нашим выдающимся писателям В.Г.Распутину и В.И.Белову, а также знаменитому ученому, публицисту и общественному деятелю И.Р.Шафаревичу: Вы что, братья, не видите происходящего, неужели вы не осознаете всю степень духовно-нравственного падения нашей патриотической оппозиции, которая за десятилетия своей «героической» деятельности умудрилась выдать результат (сухой остаток) в виде лимоновского нацболовского упыря? Неужели сотни и тысячи истинных русских патриотов, действительно положивших жизни на алтарь Отечества, мечтали о таком финале? Василий Иванович, Вы свидетельствуете в интервью с Бондаренко в «Дне литературы» (№ 9, 2002): «Я каждый вечер молюсь за Россию и за свой русский народ...» Прекрасные слова. Но тут же Вы на вопрос Бондаренко о том, справедливо ли сидит Лимонов, отвечаете: «Надо спасти его от тюрьмы... Я отрицаю его эстетику, но в своей борьбе за интересы русских он — молодец. Он и в эстетике изменяется...» Вы, молитвенник за всю Россию (правильно, чего там мелочиться!), не заметили, как Бондаренко коварно делает Вас союзником национал-большевистского лидера. Еще бы, голос Белова дорогого стоит. Василий Иванович, какой же Лимонов молодец в борьбе за интересы русских, когда самая для Вас дорогая ценность, семья, основа русского «лада» вызывает у него бешеную, в самом буквальном смысле этого слова, ненависть? Вы, судя по контексту, и в эстетике у Лимонова видите положительные сдвиги. Может быть, вот такие: «грядет великая революция девочек. И тот, кто сумеет понять, что она грядет, поддержит ее, будет благословляем женским родом во веки»? («Лимонка», № 201, 2002). Если это эстетика, тогда что такое бунт против Бога и благославляемого Им миропорядка или «лада», по Вашей терминологии? Василий Иванович — Вы замечательный и любимый мной писатель, но Ваши прошлые заслуги не являются индульгенцией на всю оставшуюся жизнь. Цыплят, как все знают, считают по известному времени года.

  Мне бы очень хотелось, чтобы «осень патриарха» нашей литературы оказалась достойна его весны. Эти слова я в полной мере отношу и к В.Г.Распутину, который в последнее время избрал, как мне кажется, не совсем подходящую для него роль — то ли пророка, то ли старца. Ибо только эти две категории харизматических личностей обладают заслуженным правом говорить о добре и зле с глобальных позиций. Когда это начинают позволять себе делать писатели, пусть и очень одаренные, получается абсурд, ничего кроме раздражения не вызывающий, даже если речь идет о таких гигантах, как Толстой или Гоголь. Хотя, конечно, очень удобно говорить о проблемах жизни и смерти, добра и зла глобально, т.е. так, чтобы при этом не затрагивались ничьи личные или партийные, групповые, местечковые и, какие еще угодно, интересы. Именно такой подход мы обнаруживаем у Валентина Григорьевича в его последних работах, например, в рассказе «В непогоду», опубликованном недавно в газете «Завтра» (№ 11, 2003). Тут и прямо-таки вселенский плач, тут и сокрушение по поводу наводнений в Европе («Прохудилась ... старушка Европа»), хулиганства на спортивных аренах мира («После футбольных матчей болельщики... принимаются крушить все, что попадается под руки»), мировых нравов («Свободное» искусство вываливает «свободную» любовь на десятки и сотни миллионов телезрителей»), литературы («Писатели ... устремились теперь в морги и отхожие места»), чистых и нечистых («Всесветное торжище зла, гульбище низких страстей и истин, сбродище нечестивцев. И печаль, усталость, тяжелые вздохи сопротивляющихся, отступающих») и, наконец, резюме в пророческом ветхозаветном духе («Горе нам, прогневившим Бога!»). Про такое обычно принято говорить — обо всем и ни о чем. Неужели писатель сам не ощущает фальши своего глобального пафоса? И не надо этот пафос путать со всемирной русской отзывчивостью, о которой так проникновенно говорил Ф.М.Достоевский. Валентин Григорьевич, Вы лучше обратили бы внимание на то, что делается у Вас под боком, в Вашем стане, который, кстати, во всю эксплуатирует авторитет Распутина, а о прохудившихся бабушке Европе и прадедушке Китае мы сами как-нибудь из теленовостей узнаем. О казнях же Божиих почитаем у преподобного Феодосия Печерского.

  Но, сколько ни живи на свете, столько будешь удивляться. В правильности этой простой мудрости я еще раз убедился, открыв последний номер газеты «День литературы» (№ 3, 2003) и наткнувшись на статью протоиерея Димитрия Дудко, духовника газеты «Завтра», под названием «Канонизация литературы». Прочитав статью, я буквально онемел, мне захотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться, и невольно в сознании всплыли строки из Ф.И.Тютчева: «Что это? Призрак, чары ли какие? Где мы? И верить ли глазам своим?» Судите сами, известный на всю Россию священник, имеющий огромное количество духовных чад, внимающих каждому его слову, предлагает Церкви... канонизировать, т.е. причислить к лику святых целый ряд русских писателей: «Каких я наметил писателей к канонизации (простите, может быть, мое, дерзкое выражение)?

1. Достоевский, Федор Михайлович. Это, я бы сказал, величайший святой...

2. Пушкин, Александр Сергеевич. Сразу слышу, как на меня завопят: «Разгульный человек, можно сказать, развратник, написавший «Гавриилиаду, — святой?!» А я скажу: да, святой...

3. Лермонтов, Михаил Юрьевич — горячий, добрый юноша...

4. Розанов, Василий Васильевич. Более непосредственного человека, искренности такой, как у него, не найдете...

И, наконец, пятый. Толстой, Лев Николаевич.

Еретик, как говорят. А попробуйте найти ересь в его художественных произведениях. Даже будет трудно отыскать в романе «Воскресение», хотя есть кощунственные места...»

  Есть вещи, которые даже смешно опровергать, настолько они очевидны в своей абсурдности. Чтобы ощутить всю степень нелепости канонизационного списка отца Димитрия, достаточно представить себе обращение к любому из «прославленных» писателей в качестве святого. Например, к Розанову: «святой, праведный Василие». Абсурднее может быть только, вероятно, «преподобный Лев». А представьте себе «иконы» этих «святых», «акафисты». Вроде бы хочется засмеяться, но, зная нашу российскую психологию, становится совсем невесело. Я убежден, что у нас непременно найдутся, если уже не нашлись, экзальтированные типажи, которые и «иконы» напишут, и «акафисты» составят. Такие прецеденты у нас уже есть, но касаются они не писателей и поэтов. На опасность подобных явлений неоднократно указывал Его Святейшество Святейший Патриарх Алексий.

  «Канонизация классики» отцом Димитрием дает широкий оперативный простор его духовным чадам, Александру Проханову и Владимиру Бондаренко. Они и раньше-то себя стесненными не чувствовали, а теперь их и вовсе не остановить. Я не удивлюсь, если они друг друга при жизни канонизируют, не говоря уж о других славных представителях писательского цеха. Да чего там мелочиться. Давайте причислим к «мученическому лику» великого русского поэта Николая Рубцова, которому больная женщина перерезала горло. А Лимонов, чем не мученик, он сам об этом объявлял неоднократно. К тому же Владимир Бондаренко уже и «житие» составил «Полубронзовый мученик Лимонов» («День литературы", № 2, 2003). «Кощунственные места» в произведениях нацбола-мученика, согласно критериям духовника «Завтра», не могут являться препятствием для канонизации.

  На страницах «Десятины» мне уже приходилось высказывать мнение о том, что патриотическая оппозиция вырождается в тоталитарную секту. Теперь в этом нет никаких сомнений. Налицо духовный лидер, заменяющий собой Церковь и по своей воле канонизирующий всех, кого захочет («А я скажу: да святой»); верные ученики-адепты, смело расширяющие границы нашего «неофитского» религиозного сознания, канонизирующие арафатов, саддамов; свое законченное учение — «русская доктрина» («Упырь на время становится в центр спасения Святой Руси») и боевики исполнители (шахиды) из филиала секты под названием НБП.

  Итак, «черный квадрат» наступает, увеличивается в размерах, «канонизация» абсурда продолжается. Но не забудем слова одного русского мыслителя: «Перед рассветом тьма сгущается». Не сомневаюсь, что в России еще не перевелись силы, способные противостоять темному натиску. Поэтому, в дни Святой Пасхи Христовой, давайте вместе с Тютчевым уверенно и радостно произнесем:

Heт, это сон! Нет, ветерок повеет
И дымный призрак унесет с собой...
И вот опять наш лес зазеленеет,
Всe тот же лес, волшебный и родной.

18 апреля 2003 г.