Много лет тому назад, после 3-го курса института (я учился в МГПИ им. Ленина на историческом факультете), меня и моих однокурсников направили на педагогическую практику в один из подмосковных пионерских лагерей. На нас надели красные галстуки, и мы стали пионервожатыми. Главными поварами в столовой пионерского лагеря были муж и жена, этнические ассирийцы, давно жившие в СССР, – очень симпатичные люди, мы подружились. У супружеской пары была пятилетняя дочка (имени её, по прошествии стольких лет, я уже не помню). Она ко мне очень привязалась, с нетерпением ждала, когда я в свободное время зайду к её родителям и заберу её погулять. Мы ходили с ней в лес, я катал девочку на плечах, играл с ней в прятки. Когда наша смена закончилась, я зашёл к её родителям попрощаться. Девчушка подбежала ко мне, обхватила своими ручонками мои колени и заплакала. Плакали и родители. Да и у меня, признаться, навернулись слёзы. Это далёкое воспоминание моей молодости – одно из самых светлых. Никому тогда в голову не могла прийти даже мысль о чём-то нехорошем. Вот такими были советские времена. А сегодня меня за подобную дружбу с ребёнком вполне могли бы обвинить в чём угодно, да и сам я поостерёгся бы, наверное, даже погладить дитя по голове. Дожили, как говорится!

     К чему я всё это говорю? – К «делу» священника Глеба Грозовского. В 2014 году была опубликована моя статья «Знаковое совпадение», в которой я высказал убеждённость в невиновности отца Глеба. Его дело очень похоже на сфабрикованное, и по сей день я стою на той же позиции. Отец Глеб, в силу своей молодости, не учёл, что живёт он уже не в советские времена и что даже ласковый взгляд, брошенный в сторону ребёнка, может быть воспринят недоброжелателями как «сексуальное домогательство». Кстати, нелишним будет напомнить, кто вообще изначально поднял тему педофелии и продолжает упорно её развивать. Это – представители ювенальной юстиции, то есть, те люди, которые являются сторонниками сексуальной революции, разрушающей семью. Таким образом, тему педофилии продвигают сами идеологи этого смертного греха. Вот такой парадокс – на первый взгляд. Никаких серьёзных доказательств вины отца Глеба в его деле как не было, так и нет – лишь свидетельства трёх несовершеннолетних девочек, в которых много путаницы и противоречий. Кроме того, они сначала отозвали свои заявления против священника, а затем вновь вернули обратно – судя по всему, под неким давлением, оказанном на них и на их родителей. Повторяю, в деле Грозовского много признаков откровенной «заказухи». В этом может убедиться любой, кто внимательно почитает материалы, посвящённые данному делу. Например – как можно серьёзно относиться к тому, что матушка другого священника, который дружил с обвиняемым, заявляет, что отец Глеб был с ней полностью откровенен и высылал ей компрометирующие его фотографии с детьми? Часть этих фотографий она опубликовала в интернете, а часть особенно «выразительных» она, по её же признанию, спрятала в банковскую ячейку. Почему же она, зная, что отец Глеб совершает столь страшное преступление, ничего не предала огласке до начала следствия? Ведь страдали невинные дети! – как же можно было молчать? Где же её христианская совесть? А как только делу дан был ход, она тут же подкинула следствию нужную информацию. Но не всю: главные фотоматериалы она, видите ли, спрятала в сейф. Однако, если бы такие материалы действительно были, то следствие заставило бы эту матушку их предоставить, иначе её можно было бы обвинить в соучастии – это же очевидно. И потом, отец Глеб на дебила явно не похож. Какой же преступник будет кому-то, пусть даже самому близкому другу, предоставлять фотокомпромат на самого себя? Полагаю, вдумчивый читатель сам ответит на вопрос – каковы истинные цель и роль этой матушки. Надо помнить, что некий очень влиятельный человек незадолго до начала следственных действий сказал отцу Глебу три роковых слова: «я тебя посажу». 

     Многие вопрошают: если отец Глеб действительно невиновен – зачем же он тогда не остался в России, а сбежал в Израиль? Этот факт они считают косвенным подтверждением его вины. Но ведь тут же всё очень просто: человек знает, что его «заказали», знает, что наш российский суд устроен так, что любого можно посадить или оправдать. Российская правовая система предоставляет судье слишком широкое поле свободы при отборе показаний и свидетельств. И недобросовестный или подкупленный судья в состоянии почти в любом деле повернуть «дышло» закона в нужную ему сторону. Знаю это по собственному опыту – когда главного редактора РНЛ Анатолия Степанова и меня Петербургская прокуратура пыталась обвинить в «экстремизме» за мою статью «От “контрольной прогулки” до контрольного выстрела». Вся правовая система в России после развала СССР переформатировалась в интересах людей нечестных, которые хотели «ловить рыбку» в мутной воде либеральной революции. Поэтому людей порядочных сажали, а негодяев оправдывали. Увы, и по сей день в нашей судебной системе мало что изменилось. На лицо Правосудия нанесена лишь лёгкая «косметика» в виде дела Улюкаева.

     Теперь – о статье Николая Каклюгина «Закономерный исход неизбежен», опубликованной 12.01.2018 г. на РНЛ. Очень странная и тенденциозная, мягко говоря, статья. Никаких серьёзных доказательств виновности священника Глеба Грозовского автор не приводит, повторяет лишь то, что уже давно всем известно. Но зато делает упор на либеральных взглядах обвиняемого и на том, что он поддерживал неких сектантов. И у Каклюгина получается, что, раз отец Глеб – либерал, поддерживающий сектантов, значит, он неизбежно должен был стать педофилом. – Вот такой доморощенный силлогизм нарисовался. Если этот силлогизм продолжить дальше, то выйдет, что патриот, например, никогда не может оказаться причастным к подобному преступлению. Но это же идиотизм! Разве так можно, уважаемый Николай Каклюгин? Разве можно произвольно смешивать взгляды того или иного человека с конкретным преступлением, которое ему приписывается? Тем более, что Вы выносите свой вердикт в деле Грозовского до решения суда. Конечно, уже очевидно, что отца Глеба не оправдают – в лучшем случае, скостят пару-тройку лет из 15-и, которые запрошены прокурором. И поедет он в зону строгого режима со всеми вытекающими для него последствиями. И что скажет потом господин Каклюгин, когда, возможно, появятся доказательства невиновности отца Глеба? Но возможно также, что ему дадут совсем немного. Это будет означать, что суд признаёт его фактическую невиновность, но не может не вынести хоть какого-то приговора, чтобы не потерять своё лицо.

     Мне взгляды священника Глеба Грозовского совершенно чужды, но я говорил и буду повторять, что его вина никакими серьёзными доказательствами не подтверждается. А вот уши «заказухи» торчат из этого «дела» во всей своей красе. И хочу сказать Николаю Каклюгину: негоже путать, образно говоря, Гоголя с Гегелем. Кстати, попробовал бы уважаемый Николай Каклюгин серьёзно порассуждать о некоторых известных публичных людях, о которых идёт дурная педофилическая слава!.. А для того, чтобы  «отрываться» на беспомощном и безответном в данном случае человеке – особой доблести не требуется.

     P.S.:  В 1967г. вышел французский художественный фильм «Профессиональный риск» с известным французским шансонье и актёром Жаком Брелем в главной роли. В картине он играет учителя в школе. В него влюбляется несовершеннолетняя ученица. Но герой Жака Бреля не отвечает ей взаимностью. Тогда девочка прибегает к подлому приёму и заявляет, что учитель приставал к ней и пытался её растлить. Этого лжесвидетельства оказалось достаточно, чтобы открыть дело против учителя. Его уже почти признали виновным, и лишь чудо спасло героя Жака Бреля. И в нашем кинематографе уже были римейки фильма «Профессиональный риск», что весьма показательно и в отношении к «делу» священника Глеба Грозовского.

Священник Александр Шумский